"Роланд Грин. Путь воина ("Конан")" - читать интересную книгу автора

мере защитить Дом Лохри и отомстить за мать.
Поэтому Арфос сделал две затычки из целебных трав, которые должны
уловить принесенные ветром или наведенные чарами яды и засунул их себе в
ноздри. Из других трав он сделал настой и пропитал им шарф, а затем завязал
им себе рот. Он надел оббитый железными заклепками пояс и сумку с железным
замком и положил в сумку два заткнутых пробками пузырька. Один отгонит любую
сонливость, какую могла наслать магия. А второй придаст ему примерно на
полчаса силу, не уступающую, наверно, и конановской.
Запоздало вспомнив и об оружии, Арфос заткнул за пояс короткий меч. Он
не ожидал, что столкнется сегодня ночью с врагами-людьми. Но если по
какому-то случаю это произойдет и они заявятся не слишком большой ватагой,
их ждет неприятный сюрприз.
Снарядившись таким образом для битвы, Арфос поднялся по лестнице к
покоям матери. По пути он не увидел никого, кто в добром здравии стоял бы на
ногах. Попалась парочка свежих трупов, а также несколько несчастных,
хрипящих в предсмертной агонии. Он мог лишь надеяться, что, коль скоро чары
покинут дом, разум к этим обезумевшим вернется.
Когда он поднимался по лестнице, страх грыз его внутренности, как волк
кролика. У выломанной двери в покои матери этот страх превратился в нечто
осязаемое, холодное, как лед, и такое большое, что, казалось, выпирало
наружу во всех направлениях. Он утихомирил свои кишки и желудок и вошел в
спальню.
Сломало его наконец вовсе не наводящее страх заклятье Скирона. Сделало
это зрелище того, что осталось от горничной, вонь от ее смерти - и плавающий
в дверях спальни госпожи Дорис образ колдуна.
Арфос бросил всего один взгляд на эти усаженные шипами черные руки,
обхватившие его мать, и вскрикнул. А затем повернулся и побежал.
Он не помнил, как выскочил из дома или несся по улицам, быстрее, чем
когда-либо бегал раньше. На самом деле он не смог бы бежать быстрее, даже
если б принял оба пузырька. Он бежал, ломая руки и ничего перед собой не
видя, и те, кто рыскал и хищничал по ночам, расступались перед ним, принимая
его за сумасшедшего.
На самом-то деле он не помнил ничего, пока не оказался скребущимся в
ворота дворца Дамаос. Миг спустя он оказался перед сержантом Талуфом.
- Что, во имя Эрлика?..
- Это... это сделано не богами, - задыхаясь проговорил Арфос. Он
ухватился за прутья решетки ворот, словно стоило ему разжать захват, как его
швырнуло бы в жерло вулкана. - Колдовство! Колдовство в нашем доме!
Талуф-то ума не терял. Ворота отъехали в сторону - Арфос заметил, как
бесшумно они двигались по сравнению с ржавым чудищем во дворце Лохри, - и
Арфоса окружили охранники. Кто-то дал ему воды, кто-то подставил для опоры
плечо. Потом отвели к дому, где ждала госпожа Ливия.
Она сидела на шелковых подушках в кресле из резной слоновой кости, и
лицо у нее приобрело тот же оттенок, что и слоновая кость. Такой же была и
ее ночная рубашка. Она открывала ее прекрасное тело больше, чем Арфос
когда-либо мечтал увидеть. Однако вид имела такой гордый, словно облачилась
в рыцарские доспехи. Глаза-то у нее определенно выглядели такими же
холодными, как сталь, и они ничуть не потеплели, когда Арфос закончил свой
рассказ.
- Значит, ты сбежал? - вымолвила она. Даже судья, приговаривающий