"Роланд Грин. Путь воина ("Конан")" - читать интересную книгу автора

человека к сажанию на кол, мог говорить добрее.
- Су... Ливия... - выговорил Арфос, отваливая в сторону, когда ноги
начали помимо воли плести узоры, как в танце. - Я... колдун оставил одно
заклинание, чтобы заставить бояться любого. И не только его к тому же. - Он
описал образ своей матери - или начал его описывать, потому что Ливия
подняла одну ладонь, призывая его к молчанию, а другой прикрыла себе рот.
Когда она снова овладела собой, голубые глаза ее казались менее
холодными.
- Что же, по твоему, стало с твоей матерью?
- Не знаю, - сказал Арфос. - Но мне кажется, что ваши враги, возможно,
стали моими. Я думал, может, вы знаете по крайней мере, жива она или нет.
- Нам это неизвестно, - ответила Ливия. - Но думаю, мы, возможно,
знаем, кому это известно.
- Господину Акимосу? Она впервые улыбнулась, а затем кивнула: - Я б
удивилась, если б он ничего не знал. - Тогда мы можем позвать...
- Не думаю, что он ответит на любые вопросы, заданные ему законными
средствами. Что же касается других средств - прежде, чем мы сможем применить
их, нам надо освободить капитана Конана.
Не промелькнуло ли что-то при этих словах на лице у рослого
иранистанца? Арфос напомнил себе найти немного правдослова или изготовить
его, если не сможет найти ничего пригодного к употреблению.
- Где его держат?
Теперь настала очередь Ливии рассказывать о случившемся. Арфос
выслушал, и ноги снова стали слабеть, пока Реза не подтолкнул к нему
табурет. Когда Ливия закончила, Арфос сидел уставясь в пол, чтобы она не
увидела выражения его лица.
Он предпочел бы, чтоб ему скорее переломали все кости, чем вернуться в
дом, где теперь царили колдовские ужасы. Но он скорее предпочел бы, чтобы с
него содрали кожу, чем позволить Ливии считать его трусом.
- Тогда - если несколько ваших людей смогут вернуться со мной в дом...
- А как насчет колдовства? - проворчал Реза.
- Есть путь в погреб, не проходящий через остальной дом. Все, что нам
нужно, находится в погребе, и большую часть его может унести один человек. И
человеком этим буду я, так как я чуть-чуть защитил себя.
Солнце засияло с лица Ливии, и если б Арфос не сидел, то упал бы
грудой. Ради сохранения на лице его возлюбленной такого выражения снятая
заживо кожа будет небольшой ценой!

Глава 13

Часовой у двери в дом Харофа стоял один, как в самом деле и следовало
ожидать. Устройства, призванные помешать побегу тех, кто пребывал в этом
доме, были настолько многочисленными и хитрыми, что считали, что одного
часового вполне достаточно. Его обязанности заключались в том, чтобы
оставаться бодрствующим и отмечать на висевшей у двери табличке тех, кто
входил и выходил.
Он вытянул ноги, перегородив ими половину туннеля, а руки - на половину
расстояния до потолка. А затем застыл, когда раздались легкие шаги на
лестнице, как раз вне поля зрения.
Он поднялся и обнажил короткий меч.