"Леонард Карпентер. Изгнанник ("Конан") " - читать интересную книгу автора

по желобу, сыпля зелеными брызгами, потек расплавленный металл. Казалось,
каменная форма вот-вот разорвется, не выдержав такой температуры. Сквозь
толщу камня по-прежнему пробивался зловещий зеленый свет.
Только когда последняя сверкающая капли скатилась с желоба в каменный
сосуд, все заметили, что уже наступила ночь. Куманос произнес
благодарственную молитву Вотанте, знаменующую конец рабочего дня. Рабы
рухнули замертво и погрузились в сон, прерываемый стонами от болящих ожогов.
У многих были сожжены брови и ресницы, легкие, казалось, были полны жарким
дыханием вулкана. Последняя мысль каждого заснувшего была о том, что в этот
день была сделана всего лишь треть работы. Этому кошмару суждено было
повториться еще дважды.
На следующий день, когда форма остыла настолько, что к ней стало
возможно приблизиться, с нее были сняты стягивающие ее скобы и цепи.
Каменные фрагменты были убраны, и взгляду открылась конструкция какой-то
непонятной формы - видимо, фрагмент большой статуи, как предположили рабы.
Не давая времени на отдых и разглядывание, Куманос приказал укрыть странный
предмет палаточным холстом и обвязать его веревками. Прежде чем была
продолжена вчерашняя работа, запеленатую фигуру установили на сооруженную из
приготовленных деталей повозку и откатили к деревне, где и оставили под
охраной.
Подобным образом были изготовлены еще два фрагмента по новым, но
похожим формам. Оба признав результат работы удовлетворительным, Куманос
лично оборачивал статую холстами и обвязывал веревками. С каждым разом
работа казалось легче - сказывался опыт. Поэтому последний слиток был отлит
значительно меньшей бригадой, чем первый. Куманос приказал, чтобы треть
рабов впряглась в первую повозку и начала свой путь прочь из кратера. Вторая
треть прикатила на ее место в деревню вторую телегу с огромными колесами. И
только тогда оставшиеся рабочие взялись за отливку третьего фрагмента. По
известным только ему одному причинам Верховный жрец не допускал
соприкосновения или близкого нахождения готовых фрагментов, хотя такой
расклад сил оставлял мало рабочих рук для обработки руды и заливки формы.
Успешному выполнению работы в немалой степени способствовали усилия
Тулбара Гирканца, которого Куманос сумел превратить из мятежника в образец
прилежания. Он работал без устали, брался за самое трудное дело и продолжал
ворошить раскаленную руду, когда уже три смены других рабов побросали свои
багры и лопаты и бежали прочь от невыносимой жары.
Незадолго до конца работы, когда поднятая чаша с расплавленным металлом
уже висела над треногой, одна из цепей лопнула. Чаша стала угрожающе
крениться. Именно Тулбар, первый и единственный, добровольно бросился под
нее и подставил под бортик чаши свой багор. Затем он прополз по стреле
крана, чтобы пропустить через его блок дополнительную цепь. И вот, когда все
было выполнено, уставшие руки подвели Тулбара. Не удержавшись, он рухнул
прямо и дышащую чашу. На глазах товарищей его тело в облаке пара скрылось в
светящейся зеленым огнем жидкости. Лишь несколько пузырей, лопнувших через
несколько секунд, - вот и все, что осталось от человека.
Несмотря на, а может быть, и благодаря почти что добровольному
жертвоприношению Тулбара, отливка была закончена успешно. Когда один младших
жрецов предложил Куманосу провести особый траурный ритуал по поводу гибели
лучшего работника в огненной купели, ответ был краток:
- Не стоит. Это не столь важно. Смерть и физическое страдание - это не