"Роберт эрвин Говард. Тени в лунном свете" - читать интересную книгу автора

на раскинувшийся внизу лес - зеленая масса, что, казалось, вытягивала
щупальца, пытаясь уцепиться за скалы.
- Слишком много деревьев. Мы будем спать в развалинах.
Оливия издала возглас протеста.
- Ничто тебе там не грозит, - успокаивающе произнес он. - Что бы ни
бросило в нас камнем, оно не последовало за нами из леса. В руинах нет
никаких следов того, что там гнездится какая-нибудь дикая тварь. У тебя
нежная кожа, ты привыкла спать в уюте. Я могу спать голым на снегу, и мне
это не причинит неудобств, но у тебя будут судороги от росы, если мы будем
ночевать снаружи.
Оливия молча согласилась, не находя больше возражений. Они спустились
со скал, пересекли плато и снова приблизились к мрачным, окутанным тайной
древности руинам. К этому времени солнце опустилось за край плато. Они
нашли фрукты на деревьях около утесов. Фрукты послужили им ужином - едой и
питьем одновременно.
Южная ночь опустилась быстро, рассыпав по темно-синему небу большие
белые звезды. Конан вошел в темные развалины, увлекая за собой Оливию,
которая шла нехотя. Она задрожала при виде темных фигур в нишах между
колонн. В темноте, которую едва рассеивал слабый свет звезд, она не могла
различить их очертания, только чувствовала ожидание, скрытое в них. Они
ждали, как ждали в течение неведомого числа столетий.
Кона принес полную охапку тонких веток с листьями. Он сложил их в
кучу, устраивая ложе для Оливии, и она легла на ветки со странным
ощущением человека, который устраивается спать в змеином гнезде.
Каковы бы ни были ее предчувствия, Конан их не разделял. Киммериец
сел рядом с ней, прислонившись спиной к колонне, положив на колени меч.
Его глаза сверкали в темноте, как у пантеры.
- Спи, девочка, - сказал он. - Мой сон чуток, как сон волка. Ничто не
проникнет в этот зал, не разбудив меня.
Оливия не ответила. Лежа на своей постели из веток они смотрела на
неподвижную фигуру, слабо различимую в мягкой тьме. Как странно - завязать
дружбу с варваром! О ней заботится и защищает ее человек той расы,
сказками о которой ее пугали в детстве. Он вырос среди людей угрюмых,
свирепых и кровожадных. Его дикость проглядывала в каждом его движении,
горела в его глазах. И все же он не причинил ей вреда. А хуже всего
обращался с ней человек, которого мир называл цивилизованным. Когда ее
усталое тело расслабилось в дремотной неге, и она погрузилась в туманные
образы сновидений, ее последней мыслью было волнующее воспоминание
прикосновения сильных пальцев Конана к ее нежной коже.



2

Оливия спала, и во сне ее преследовало ощущение скрытого зла, словно
образ черной змеи, тайно ползущей среди цветов. Ее сны были обрывочными и
яркими - экзотические картинки, разбросанные части незнакомого узора,
которые в конце концов сложились в картину, исполненную ужаса и безумия,
фоном которой служили циклопические камни и колонны.
Она увидела огромный зал. Его высокий потолок поддерживался каменными