"Роберт эрвин Говард. Ведьма, которая родится" - читать интересную книгу автора

- Точно! И родом я из мунгов, ты верно сказал. Хочешь жить, варвар?
- Дурацкий вопрос, - ответил Конан.
- Человек я тяжелый, - сказал Гарет, - и в людях ценю лишь мужество.
Вот и посмотрим, истинный ли ты муж или взаправду издыхающий пес.
- Если мы начнем его снимать, нас увидят со стен, - предостерег один
из кочевников.
Гарет властно сказал:
- Уже совсем стемнело. Бери-ка топор, Джебал, и руби крест у самого
основания.
- Если крест упадет вперед, его раздавит, - возразил Джебал. - А если
назад, у него башка расколется и все внутренности отобьет.
- Выдержит, если достоин ехать со мной, - нетерпеливо бросил Гарет. -
А если нет, то и жить ему незачем. Руби!
Первый удар боевого топора в подножие креста отозвался в распухших
ладонях и ступнях Конана пронзительной болью. Снова и снова бил топор, и
каждый удар поражал измученные пыткой нервы. Конан закусил губу и не издал
ни стона. Наконец топор врубился глубоко в дерево, крест дрогнул и пошел
назад. Конан собрал все тело в единый узел твердых как сталь мускулов, а
голову крепко прижал к брусу. Длинный брус грохнулся о землю и подскочил
на локоть. Адская боль на мгновение ошеломила Конана. С трудом он понял,
что железные мышцы уберегли тело от серьезных повреждений.
Одобрительно хмыкнув, Джебал склонился над ним с клещами, которыми
выдергивают гвозди из подков, и ухватил шляпку гвоздя в правой ладони.
Клещи были маловаты. Джебал сопел и пыхтел, пытаясь расшатать упрямый
гвоздь, крутил его туда-сюда в древесине и в живой ране. Кровь текла между
пальцами киммерийца, который лежал недвижно, как труп - только грудь
тяжело вздымалась.
Наконец гвоздь поддался, Джебал торжествующе поднял вверх
окровавленную железку и бросил ее в пыль, перейдя к другой руке. Все
повторилось. Затем кочевник занялся ступнями Конана. Но варвар сел, вырвал
клещи у Джебала, а его самого отшвырнул крепким толчком.
Кисти его опухли и стали чуть не вдвое больше обычных, сгибать пальцы
было мучением. Но киммериец, хоть и неуклюже, сумел вытащить гвозди из
ступней - они были забиты не так глубоко.
Он поднялся, качаясь на распухших, обезображенных ногах. Ледяной пот
катился по его лицу и телу. Он стиснул зубы, чтобы перенести боль -
начались судороги. Равнодушно смотревший на него Гарет указал на краденую
лошадь. Конан, спотыкаясь, побрел к ней. Каждый шаг причинял страшную
боль, на губах богатыря выступила пена. Изуродованная ладонь нащупала луку
седла, окровавленная ступня с трудом нашла стремя. Сжав челюсти, киммериец
оттолкнулся от земли, чуть не сомлев при этом - и очутился в седле. Гарет
стегнул коня хлыстом, тот поднялся на дыбы и едва не сбросил измученного
всадника на землю. Но Конан обернул поводья вокруг кистей рук и сумел
осадить коня, да так, что чуть не сломал ему челюсти.
Один из номадов вопросительно поднял флягу с водой, но Гарет сказал:
- Пусть потерпит до лагеря. Здесь всего-то десять миль. Выдержит без
воды еще столько же, если он вообще способен жить в пустыне.
Всадники помчались к реке. Конан глядел на мир налитыми кровью
глазами и мена засыхала на его почерневших губах.