"Роберт Говард, Спрэг де Камп. Огненный" - читать интересную книгу автора

отскочить в сторону.
Конан успел лишь увернуться от узловатых пальцев, едва не вспоровших
живот острыми ногтями, но литое, точно каменная глыба, плечо ударило его в
грудь, и, путаясь ногами, киммериец отлетел к стене. Зверь медленно
приблизился. Волосатая рука схватила варвара и потащила по камням.
Полуживой, едва не ослепший от пыли, пота и крови, варвар в последнем
отчаянном усилии всадил кинжал по самую рукоятку в огромное брюхо зверя.
В следующий миг оба со страшной силой ударились о каменную гряду.
Уродливая рука обхватила торс человека. Визг животного оглушил его,
страшные зубы, роняя клочья пены, искали его плоть. Но вот челюсти
клацнули в последний раз, обезьяна запрокинула голову, и по всему телу
твари пробежала предсмертная судорога.
Конан высвободился из мощных объятий и, с трудом встав на ноги,
протер глаза: его враг в агонии бил ногами. С ужасной обезьяной было
покончено. Клинок киммерийца, пройдя сквозь мускулы и внутренности,
вонзился прямо в свирепое сердце антропоида!
От долгого напряжения мускулы Конана дрожали. Его тело - крепкое, как
железо, - сумело выдержать яростный натиск чудовища, которое порвало бы на
куски любого, будь тот хоть на ничтожную малость слабее варвара. Но в эту
схватку Конан вложил всего себя до самой последней клеточки. Одежда едва
держалась на плечах, несколько звеньев кольчуги были разорваны. Пальцы с
острыми ногтями оставили на спине кровавые борозды. Человек стоял, тяжело
дыша, как после долгого бега, с головы до ног перепачканный кровью - своей
и животного.
Шло время. Показалось красное солнце, перечерченное надвое дальним
каменным пиком. Конан усиленно размышлял над происшедшим, и постепенно
неясная прежде картина обретала четкость. Наверняка измученных пыткой
узников вышвыривают обезьяне через дверь в скале. Подобно тварям,
обитавшим у моря Вилайет, она питалась и растительной, и животной пищей.
Но только узники навряд ли могут насытить такого огромного и подвижного
зверя. Значит, джезмиты должны постоянно его подкармливать - отсюда и
объедки дыни, папайи и других плодов.
Конан сглотнул и почувствовал жажду. Он избавил расселины от их
жуткого обитателя, но неизбежно погибнет от голода и жажды, если не найдет
способа, как выбраться из провала. В этой каменной пустыне где-то должен
быть ключ и должна быть лужа с дождевой водой, откуда пила обезьяна, но на
их поиски мог уйти целый месяц.
Лабиринт быстро заполняли сумерки, когда Конан, постояв у развилки,
направился в правую расселину. Шагов через тридцать обе расселины
встретились, и дальше ход был просторнее. С каждым шагом гряды по сторонам
становились круче и выше, а в стенах все чаще встречались пещерки и ниши с
тошнотворным запахом обезьяны. Конану вдруг пришло в голову, что тварь,
возможно, не одна, что могут быть и другие, но он тут же отбросил эту
мысль: будь это так, на крик одного зверя немедленно явились бы сородичи.
Наконец над головой нависла громада черной горы. Каменное ложе
изгибалось вверх все круче, и вскоре Конан уже карабкался по склону - все
выше и выше, пока не очутился на узком козырьке. Перед ним по ту сторону
провала лежал город джезмитов Джанайдар. Отдыхая, киммериец прислонился
спиной к гладкой отвесной скале - ни единой трещинки, муха и та не
зацепится!