"Роберт Джордан. Конан и огненный зверь (Конан)" - читать интересную книгу автора

к себе в постель, а купцы с множеством подбородков облизывали губы,
замышляя похищения дочерей конкурентов. Благоухающие жены, сидя под
снежно-белыми опахалами из страусиных перьев, ломали головы, как бы
наставить рога мужьям, в то время как женщины со страстными очами из
богатых и знатных семей думали, как обойти охрану, оберегающую их
предполагаемое целомудрие. Девять женщин и тридцать один мужчина, один из
которых был нищим, а другой - князем, пали жертвой убийств. Золото десяти
богачей было унесено из окованных железом подвалов грабителями, а
пятьдесят других увеличили свое состояние за счет бедных. В трех борделях
практиковались немыслимые раньше виды извращений. Продажные женщины,
которым не было числа, предлагали себя во всех темных закоулках, а
скрюченные, оборванные нищие подкарауливали пьяных клиентов женщин. Никто
не ходил по улицам без оружия, но даже в самых лучших районах города
оружия часто было недостаточно, чтобы уберечь свой кошелек от карманников
и налетчиков. Шадизарская ночь была в разгаре.
Обрывки облаков, гонимые теплым ветерком, проползали пятнами по высоко
висящей в небе луне. Бродячие тени проносились над крышами домов, однако и
этого было достаточно мускулистому молодому человеку с ремнем, перекинутым
через широкую грудь так, что потертая рукоять меча торчала над правым
плечом. Навыки, приобретенные им на диких пустынных склонах его родных
Киммерийских гор, помогали ему сливаться с пробегающими тенями, будучи
незаметными для глаз того, кто рожден в городе.
Крыша четырехэтажного дома, по которой путешествовал молодой человек,
закончилась, и он стал вглядываться в темноту, скрывающую мостовую улицы.
Его ледяные глаза были подобны сапфирам, а лицо, обрамленное грубо
остриженной гривой черных волос, перевязанных кожаным ремешком, говорило,
несмотря на юность, о жизненном опыте, которого хватило бы не на одного
обычного человека. Он разглядывал соседнее здание - алебастровый куб с
узорным фризом, тянущимся по всей длине чуть пониже края крыши.
Послышалось тихое низкое ворчание. Улица под ним была шириной в целых
шесть шагов, и тем не менее она являлась самой узкой из тех, что окружали
сооружение, сравнимое с дворцом. Что он не заметил, когда выбирал себе
путь - оценивая расстояние с земли, так это то, что крыша была покатой. И
крутой! Эрлик побрал бы этого Баратсеса, подумал он. И его золото!
Это была кража не по его собственному выбору, а заказ купца Баратсеса,
поставщика пряностей из самых дальних стран мира. Десять золотых монет
обещал торговец пряностями за самую дорогую вещь Самарида - богатого
импортера драгоценностей, - кубок, вырезанный из цельного огромного
изумруда. Десять золотых были сотой частью стоимости кубка и десятой
частью того, что заплатили бы скупщики краденого в Пустыне, но после
череды неудач в игре в кости киммерийцу очень нужны были монеты. Он
согласился на эту кражу и на такую плату и взял две золотые монеты в
задаток еще даже до того, как узнал, что нужно украсть. Однако обещание
надо выполнять. По крайней мере, подумал он мрачно, там, на крыше, нет
стражи, как на других домах купцов.
- Кром! - пробормотал он, бросив последний взгляд на крышу Самарида, и
отошел от края подальше в тень между трубами. Сделав несколько глубоких
вдохов, чтобы наполнить легкие, он присел. Взгляд сосредоточился на
вершине крыши напротив. Вдруг, будто леопард на охоте, он бросился вперед:
в два шага он развил большую скорость. Толчковая нога коснулась края