"Джон Коннолли. Белая дорога ("Чарли Паркер") " - читать интересную книгу автора

невозделанные поля, и мерцающий воздух, согретый сентябрьским солнцем,
создавал иллюзию, что травы колышутся в безветрии. Разноцветные бабочки,
кружащиеся в беспорядке опадающих листьев, были похожи на паруса кораблей,
застигнутых стихией врасплох.
Сидя на табуретке у окна, Цеберт высматривал проезжающие машины, и,
если видел номера других штатов, мысленно готовился произнести слова теплого
южного гостеприимства или продать немного кофе и соленых орешков, а может, и
карты туристических маршрутов, сверкающие на солнце яркими обложками, словно
предупреждая о собственной бесполезности.
Цеберт одевался просто: синий комбинезон с именем, вышитым на левой
стороне груди, и кепка с рекламой кормов для животных, которая придавала ему
задумчивый вид. У него были светлые волосы и длинные усы. Последние
экстравагантно завивались над верхней губой, а их концы почти соприкасались
под подбородком. За глаза говорили, что из-за них Цеберт выглядит так, будто
ему на нос только что приземлилась птица. Его семья жила в этих местах на
протяжении многих поколений, и Цеберт тоже не собирался никуда уезжать. Он
размещал объявления о распродажах домашней выпечки и пикниках у себя на
заправке и давал деньги на всякое благое дело. И, если иногда, чтобы продать
побольше бензина и шоколадок, он прибегал к образу дедушки Уолтона, так в
этом нет ничего дурного.
Над прилавком, за которым Цеберт сидел семь дней в неделю, разделяя
обязанности с женой и сыном, висела доска объявлений с надписью: "Смотрите,
кто заехал!". К ней были прикреплены сотни визитных карточек. Еще больше их
было на стенах и оконных рамах, а также на двери в маленький офис Цеберта.
Тысячи всяких Эйбов Нормальных и Бобов Средних, продающих картриджи для
копировальных аппаратов или средства для ухода за волосами, вручали свои
визитки старине Цеберту, чтобы оставить память о своем визите на "самую
дружелюбную заправку на Юге". Он никому не отказывал, так что карточки
скапливались у него с поразительной скоростью. По правде говоря, некоторые
из них затерялись за холодильниками или еще бог знает где, но, тем не менее,
если бы большая часть Эйбов и Бобов вернулась сюда снова в будущем, каждый с
маленькими Эйбом и Бобом за спиной, они бы наверняка нашли свои карточки под
сотнями других как своего рода реликты прошлой жизни и напоминание о том,
кем они были.
Но те двое, что заплатили за полный бак и залили воду в дымящийся мотор
своего разваливающегося "тауруса" около пяти пополудни, были не похожи на
людей, оставляющих визитки. Цеберт понял это сразу, почувствовав, как
захватило дух, когда они посмотрели на него. В их манере держать себя
наравне с плохо скрываемой угрозой была какая-то потенциальная
смертоносность, присущая заряженному пистолету или опасной бритве. Цеберт
едва различимо кивнул им, когда эти двое вошли, и, понятное дело, не стал
спрашивать у них никаких визиток. Эти люди не хотели, чтобы их помнили, и,
будь вы столь же сообразительны, как многоопытный Якен, и вы приложили бы
все усилия, чтобы забыть о них, как только они заплатят за бензин
(наличными, конечно же) и пыль из-под колес их колымаги развеется.
Потому что потом, если вы захотите что-то вспомнить, предположим, когда
придут полицейские и станут задавать вопросы, да еще дадите их описание, они
могут об этом узнать и тоже вспомнить о вас. И, когда в следующий раз
кто-нибудь из старых знакомых заедет к старине Цеберту, в руках у него будет
пара гвоздик, а старина Цеберт уже не сможет с ним потрепаться о том о сем.