"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

неподвижно висящих парусов.
Мистер Бернс, все еще лежа в постели с видом тайной решимости, ворчал
на многое. Наши беседы продолжались не больше пяти минут, но завязывались
часто.
Я то и дело сбегал вниз за спичками, хотя в эту пору я потреблял мало
табаку. Трубка вечно гасла: по правде говоря, на душе у меня было
недостаточно спокойно, чтобы я мог курить, как следует. И надо сказать,
что в течение большей части суток я мог бы зажигать спички на палубе и
держать их головкой вверх, пока пламя не обожгло бы мне пальцев. Но я
всегда сбегал вниз. Это было переменой.
Это было единственной передышкой в непрерывном напряжении; и, конечно,
мистер Бернс сквозь открытую дверь видел меня каждый раз, когда я входил и
выходил.
С приподнятыми под самый подбородок коленями и устремленными вдаль
зеленоватыми глазами, он был жуткой фигурой и, так как я знал об его
навязчивой идее, не особенно привлекательной для меня. Тем не менее мне
приходилось время от времени разговаривать с ним, и однажды он
пожаловался, что на судне так тихо. Он целыми часами лежит здесь, сказал
он, не слыша ни звука, и в конце концов он просто не знает, что ему с
собой делать.
- Когда Рэнсом у себя в камбузе, кругом так тихо, что можно подумать,
будто все на судне умерли, - ворчал он. - Единственный голос, который я
иногда слышу, это ваш, сэр, а этого недостаточно, чтобы развеселить меня.
Что такое с людьми? Неужели не осталось никого, кто мог бы петь за
работой?
- Никого, мистер Бернс, - сказал я. - Никто не может тратить на это
силы. Вы знаете, бывает, что я не могу собрать больше трех матросов, чтобы
сделать что-нибудь.
Он быстро, но боязливо спросил:
- Никто еще не умер, сэр?
- Нет.
- Этого нельзя допустить, - энергично заявил мистер Бернс. - Вы не
должны позволять ему. Если он наложит руку на одного, то заберет и
остальных.
Я сердито прикрикнул на него. Кажется, я даже выругался, обозленный
смущающим действием этих слов. Они угрожали тому самообладанию, t какое
еще оставалось у меня. В моем бесконечном бдении лицом к лицу с врагом
меня осаждали достаточно страшные образы. Мне представлялся корабль, то
застигнутый штилем, то несущийся по воле ветра со всем своим экипажем,
медленно умирающим на палубе. Известно, что такие вещи бывали.
Мистер Бернс встретил мою вспышку загадочным молчанием.
- Послушайте, - сказал я. - Вы сами не думаете того, что говорите. Вы
не можете так думать. Это невозможно. Это не то, чего я вправе ждать от
вас. Мое положение достаточно скверно и без ваших глупых фантазий.
Это не произвело на него никакого впечатления.
Свет падал на его голову так, что я не был уверен, действительно ли он
слабо улыбнулся, или нет. Я переменил тон.
- Слушайте, - сказал я. - Положение становится таким отчаянным, что я
подумал было, раз мы не можем пробиться к югу, не попробовать ли держать
на запад, где проходят почтовые пароходы. Мы могли бы, по крайней мере,