"Джозеф Конрад. Караин (воспоминание) " - читать интересную книгу автора

всех!" Он выдернул меч из земли, оглядел лезвие. "На", - сказал он через плечо
старому меченосцу. Тот, не вставая с корточек, вытер острие краем саронга,
вложил клинок в ножны и вновь упокоил оружие у себя на коленях, так ни разу и
не подняв глаз. Караин, вдруг совершенно спокойный, с достоинством сел на свое
место. Мы же после этого перестали его отговаривать и позволили ему идти своим
путем к славному краху. Старались лишь, чтобы порох был доброкачественным и
стоил запрашиваемых нами денег, чтобы ружья, пусть и старые, были исправными.

Но игра ближе к концу стала для нас слишком опасной; и хотя мы, кому не
привыкать было к опасностям, задумывались о них мало, некие весьма
респектабельные люди в уютных кабинетах решили, что риск уже неоправданно
велик и что можно совершить еще только одно плавание. Постаравшись, как
обычно, с помощью разнообразных уловок скрыть истинную нашу цель, мы тихо
скользнули в сторону от курса и стремительным броском достигли залива. Мы
вошли в него рано утром, и не успел наш якорь коснуться дна, как шхуну
окружили туземные лодки.

Первым, что мы услышали, была весть о том, что таинственный меченосец
Караина умер несколько дней назад. Мы не придали этой кончине особенного
значения. Да, конечно, представить себе владыку без этого неотлучного спутника
было трудно; но, что ни говори, телохранитель был стар, он ни разу не сказал
нам ни слова, и мы вообще почти не слышали его голоса; для нас он стал
неодушевленным предметом, одной из регалий нашего друга, чем-то вроде меча,
носимого за Караином, или красного бахромчатого зонта - атрибута официальных
выходов. Вопреки своему обыкновению Караин не прибыл к нам на шхуну - лишь
прислал перед закатом приветствие и плоды своей земли. Наш друг всегда
принимал нас с достоинством принца, хоть в денежных расчетах был по-банкирски
прижимист. Дожидаясь его, мы в тот день не ложились до полуночи. Под кормовым
навесом бородатый Джексон тренькал на старой гитаре и пел с отвратительным
акцентом испанские любовные песни; между тем мы с молодым Холлисом,
растянувшись на палубе, сражались в шахматы при свете судового фонаря. Караин
так и не появился. На следующий день мы были заняты разгрузкой и между делом
услышали, что раджа нездоров. Мы ждали приглашения посетить его на берегу, но
оно не поступило. Мы попросили передать ему наши дружеские приветы, однако,
боясь помешать какому-нибудь тайному совещанию, оставались на борту шхуны.
Утром третьего дня мы отправили на берег последнюю партию пороха и ружей, а
также наш общий подарок доброму другу - медную пушку со станком и запасом
шестифунтовых ядер. После полудня сделалось душно. Из-за гор показались рваные
края черных туч, и отдаленные грозы принялись ходить невидимыми кругами, глухо
ворча, как дикие звери. Мы готовились выйти в море завтра с рассветом. Весь
день беспощадное солнце оглушало залив зноем, свирепое и бледное, словно
раскаленное добела. На суше все будто вымерло.

Берег был пуст, селения казались покинутыми; дальние деревья высились
застывшими скоплениями, как нарисованные; белый дым от неведомо где
занявшегося лесного пожара стлался вдоль кромки залива, как вечерний туман.
Ближе к вечеру трое лучших людей Караина, одетые в парадные одежды и
вооруженные до зубов, привезли в лодке ящичек с долларами.

Сумрачные и безучастные, они сказали нам, что не видели своего раджу пять