"Джон Пейтон Кук. Кающийся" - читать интересную книгу автора

длинная по сторонам - точная форма и пропорции большого каменного
саркофага. Одна амбразура окна, как пушечный порт, на длинной стороне, и
ручной лепки саман в последних лучах солнца пылал огнем.
Мария провела меня по кладбищенской тропе мимо многих рядов торчащих из
земли деревянных крестов, потрепанных ветрами и дождями, ко входу в
_мораду_ - изъеденную древоточцами дверь из сплошных тесаных бревен.
- Здесь, - сказала она. - Здесь это и случилось.
Солнце почти зашло, и я обернулся через плечо посмотреть на ушедшую в
тень деревню, на нависший над ней силуэт Сангре-де-Кристос. Здесь был
Дональд Фирн. Он точно знал, куда отвозит свою жертву. Он приехал
подготовленный, точно зная, что он собирается делать; он, наверное,
планировал это и представлял себе в воображении много дней, если не
недель. Мария тоже давно ждала этой ночи, но она хотела дождаться
Страстной Пятницы, чтобы разделать меня правильно.
И эта дата была важна. К Дональду Фирну это отношения не имело, а имело
отношение к Кающимся, к священному братству, чьи тайные кровавые ритуалы
происходили в этом необычном доме молитвы каждый год уже более столетия до
тех пор, пока этот псих из Пуэбло не схватил бедную Алису, не притащил ее,
вопящую, в своем "форде" в _мораду_ и не вытолкнул в конце концов в
Зазеркалье.


До встречи с Марией я жил один в каморке многоквартирного дома, и когда
она велела мне переехать к ней, я послушался, как старый дрессированный
пудель. Был у меня рюкзак и старый картонный чемодан, в основном с одеждой
и побрякушками, и несколько книжек в бумажных обложках, десяток кассет и
плейер с наушниками. У Марии была однокомнатная квартира с двухэтажной
кроватью-нарами. Раньше она жила в этой квартире с каким-то мужиком,
который, как она сказала, "исчез" - она думала, что он уехал в Сиэтл, хотя
точно не знала. Он не звонил, ей было все равно. Она говорила, что он был
подонок. Однажды он ее изнасиловал. Мне она велела занять верхнюю кровать.
Она привела меня сюда в ту первую ночь экстаза, когда я был ее
пленником, игрушкой, которую она связывала и развязывала по своему
капризу, щипала, колола иглами, зондировала, порола. Обычный секс у нас
бывал редко. Как правило, она меня связывала или делала мне больно так,
что это вызывало у меня удовлетворение, а сама тем временем спокойно
мастурбировала.
В центре наших отношений было мое преображение. Она хотела, чтобы я
насладился новыми прокалываниями и татуировками, и для этого мы
периодически посещали ателье Федерико - пузатого испанца-гомосексуалиста с
закрученными усами, который умел работать чисто и профессионально, того
самого, который сделал Марии Мадонну с младенцем. Сделать все сразу мы не
могли себе позволить по деньгам, и еще надо было ждать, пока заживет одна
татуировка, чтобы сделать новую. Федерико даже не пытался скрыть, что
получает удовольствие от разрисовывания моей шкуры и пробивания дырок в
моих нижних частях, и Мария следила за его работой.
Весь процесс занял несколько месяцев, но к тому времени, когда мы
приехали к _мораде_, у меня были кольца вдоль обеих бровей, три стержня в
кончике языка, два тяжелых кольца в сосках, соединенные короткой цепью,
кольца сквозь пупок, и целый ряд от ануса через уздечку, через гребень