"Джон Пейтон Кук. Кающийся" - читать интересную книгу автора

оставив нас в пустоте.
- Тэри, - сказала она, - сейчас ты получишь то, что тебя ждет.
Она толкнула меня на алтарь и заставила раскинуть руки и ноги. Запястья
и лодыжки она мне перевязала крепкой кусючей пеньковой веревкой. Узлы были
мастерские, крепко держащие, достаточно тугие, чтобы остановить
кровообращение. Когда мы познакомились впервые, она делала узлы не такими
тугими, но мы с ней выяснили, что тугие мне больше нравятся. Я чувствовал,
как у меня пульсируют жилы. Концы, веревок она закрепила ниже, так что я
чувствовал себя как на средневековой дыбе. Потом острыми ножницами она
разрезала на мне джинсы, трусы и рубашку, оставив меня голого,
беспомощного, мерзнущего.
Потом она вышла.
- Мне надо принести остальные инструменты из машины, - сказала она и
забрала фонарь с собой.
Для Марии часть удовольствия была в том, чтобы заставлять меня сходить
с ума, и я по опыту знал, что она оставила меня на куда более долгий срок,
чем нужен, чтобы спуститься с холма. Она хотела заставить меня думать, что
никогда не вернется. И как бы я ни верил ей, как бы твердо ни знал, что
она вернется, я не мог подавить панический страх.
Я попробовал веревки, но у меня не было ни свободы, ни рычага, ни силы,
которые могли бы чем-то помочь. Ветер свистел в _мораде_, и дверь
поскрипывала. Я слышал, как в углу скребется какая-то мелкая зверушка. И
представлял себе Марию, сидящую в безопасности автомобиля, думающую обо
мне, вставляющую пальцы во влагалище и смеющуюся, как маньячка.
Наконец я услышал звук закрывающейся дверцы машины. Но она не
возвращалась. Она завела мотор, дала ему несколько минут прогреться, а
потом уехала. Через пару минут шум мотора затих вдали.
Я был один. Никто, кроме Марии, не знал, где я. Я подумал про испанца
из рассказа По "Колодец и маятник" - узника инквизиции, привязанного в
темноте к холодному бревну, ожидающего гигантского лезвия, которое со
свистом рассекает воздух над его животом, постепенно спускаясь, все
сильнее загоняя узника в безумие, а внизу в колодце собрались крысы,
ожидая, когда посыплются внутренности.
Фантазия разыгралась, и я представил себе стоящую надо мной Марию в
серой сутане, ее-рука лежит на рычаге, управляющим гигантским аппаратом, и
глаза ее расширяются в яростной жажде крови.
У меня возникла бешеная эрекция, но я не мог до нее дотронуться. Он
хлопал меня по животу, как выброшенный на берег кит, на кончике была белая
капля, и серебряные колечки на нем тихо позванивали, и эхо отражалось от
стен.
- Мария, - шепнул я и улыбнулся. Я знал, что она со мной еще не
закончила. Я закрыл глаза и заснул.


- Что я в Церкви люблю - это церемонии и ритуалы, - сказала однажды мне
Мария у себя дома.
Дед с бабулей были баптистами и перестали заставлять меня ходить в
церковь сразу после крещения, а после этого я мало вообще думал о религии,
пока не встретил Марию, которая, оказалось, верует в какой-то собственный
вид христианства. А я в конце концов стал верить в Марию.