"Кэтрин Куксон. Болотный Тигр" - читать интересную книгу автора

ветряной мельницы. Там она выскочила на шаткий балкон и, стоя на расстоянии
вытянутой руки от подгнивших крыльев деревянного ветряка, запрокинула голову
и звонко рассмеялась. Отсюда во все стороны - если не считать небольшого
леска близ Торнби - насколько хватало глаз, простиралась равнина с
чередованием желтых, красных, коричневых и черных пятен такого насыщенного
цвета, что ни один художник не передал бы на холсте это сочное буйство
красок Они, эти пятна, перемежались серебряными ленточками рек. Слева от
Розамунды в отдалении виднелись заросли камыша - то было устье Брендона.
Правее - гораздо, гораздо правее - серебро тускнело, пропадая в зарослях
камыша, а то и подлеска на высоких берегах реки Уисси. Если же смотреть
прямо перед собой, взгляд упирался в блестевшую на солнце полоску Большого
Уза. Если идти вдоль извилистого берега Брендона, путь туда занимал целых
два часа, зато напрямик, мимо Торнби-Хауза, до него было каких-то шесть
миль. Уз величаво катил свои воды в море, встречая на пути одну-единственную
преграду в виде Денверского шлюза.
Обычно в этом месте сна Розамунда отрывала взор от пейзажа и,
независимо от того, видела она его или нет, выкликала: "Эндрю! Эй, Эндрю!
Привет!" И он появлялся, сидя на тракторе, посреди одного из своих полей, и
кричал в ответ: "Привет, Рози!"
Хотя близлежащие угодья Эндрю Гордона располагались всего в миле от
мельницы, в той же стороне, что и Торнби, Эндрю с трактором почему-то
оказывался ниже, и она улыбалась ему, облокотившись на подгнившие перила. В
этот момент подле Эндрю, как правило, появлялась сестра Розамунды,
Дженнифер - она восседала рядом с ним на тракторе. Розамунда махала им
обоим, а затем сбегала вниз по расшатанной лестнице, невероятно счастливая
от того, что у Дженнифер есть Эндрю, а у нее - Герон-Милл.
Сойдя вниз, Розамунда знала: здесь ее поджидает отец с добродушной
улыбкой на лице. Она радостно помашет ему дарственной. Так случилось и на
этот раз, однако дальше привычный ход сновидения был нарушен. Дарственная
каким-то образом оказалась в руках у отца; он поднес к уголку зажженную
спичку. Плотный, сухой лист бумаги начал потрескивать; дым заслонил от
Розамунды лицо отца. Она закричала: "Нет! Нет, папа, не надо! Ты сам не
понимаешь, что делаешь!" - и вцепилась в него, пытаясь отобрать документ,
спасти хотя бы остатки.
- Рози! Проснись! Ты меня слышишь?
Она резким движением села на кровати.
- Что? Что случилось?
- Проснись! - взывала Дженнифер. - Скорее вставай, Рози! Дом вот-вот
вспыхнет!
Розамунда подхватилась.
- Где? Где горит?
- Папа... от его кровати идет дым. Я пыталась растолкать его, но едва
не задохнулась.
В два прыжка оставив сестру позади, Розамунда выбежала в коридор.
Навстречу хлынули едкие клубы дыма, вырывавшиеся из-под двери спальни в
другом конце коридора.
Всего лишь несколько секунд назад, во сне, Розамунда ощупью искала отца
в клубах дыма, и вдруг это стало явью. Девушка ворвалась в спальню.
- Папа! Про... - она закашлялась, поперхнувшись дымом, и повернулась к
Дженнифер.