"Кэтрин Куксон. Бремя одежд " - читать интересную книгу автора

единственной узнаваемой в этом необычном освещении деталью интерьера. Ее
тело снова начало проделывать удивительные трюки. Теперь оно стало сухим,
твердым, как кулак, и агрессивным. Каждая частица его стремилась к окну,
настойчиво увлекая ее за собой. Легким прикосновением она погасила два
оставшихся светильника, и какой-то миг, в который ее мозг, казалось, был
готов взорваться от напряжения, стояла в кромешной темноте неподвижно.
______________
* Двустворчатое окно, доходящее до пола (здесь и далее прим. перев.).

Хотя каждая жилка ее рвалась на свободу, к окну, женщина заставила себя
идти медленно. Она положила обе ладони на дрожащее стекло, потом, вздохнув
чуть глубже, раскрыла створки и шагнула на балкон.
Она стояла в ночи, в абсолютной, без единого огонька темноте. Когда она
смотрела на ночь вот так в последний раз? Она не могла вспомнить, да и не
хотела. Ее дыхание стало глубже, медленнее, ровнее, как будто она впервые
входила в этот мир из материнского лона, рождаясь заново, а то, что
случилось с ней до этого, было лишь жизнью в предыдущем воплощении. Воздух
все глубже проникал в ее легкие, и ей хотелось закричать от облегчения, но
она удержала крик, прижав пальцы к губам. Хватит, решила она, больше никаких
криков - настоящих или воображаемых, пронизывающих мозг - с этим покончено.
Она родилась заново. Единственным различием по сравнению с младенцем было
то, что ей не нужно было годами привыкать к окружающей обстановке. Она
отлично сознавала, где находится - всегда, как бы плохо ей ни было. По
крайней мере, днем. Но сейчас стояла ночь, и темнота была везде - вокруг,
сверху нее, под ней, но, как ни странно, уже не внутри ее. Она стояла лицом
к ночи, она бросала ей вызов.
Звезд не было. Черная ночь, более черную трудно было выбрать для того,
чтобы испытать ее трепетную храбрость. Она летела в этой ночи и больше не
боялась... ну, разве что чуть-чуть.
Сядь и посмотри вокруг, сказала она себе, потом возразила: слишком
холодно. Но опять же, повинуясь собственной смелости, она уже взялась за
спинку кресла, занимавшего треть балкона.
Усевшись, она сложила вместе ладони и сжала их коленями, как когда-то в
детстве. Она не делала так уже много лет - с тех пор, как переступила порог
этого дома невестой...
Когда она села, черное небо, казалось, чуть посветлело, и на фоне его
она стала различать контуры деревьев; некоторые из них росли по обе стороны
подъездной аллеи, ведущей к дороге. Аллея находилась слева, а правее в ряду
деревьев имелась прогалина, появившаяся совсем недавно, когда она
распорядилась срубить старый бук. Тогда вышла небольшая заминка - никто не
мог понять, зачем ей это нужно. Да она и не надеялась, что они смогут
понять. Только сама она знала - зачем. Да и то не наверняка. Эта мысль вновь
вызвала в ней легкую волну страха.
В дневное время через эту брешь она видела холмы, возвышенности,
скалы - все складки местности, такие знакомые ей, что даже в темноте она
узнавала их очертания. На много миль по правую сторону не было ничего, кроме
ее дома.
Но слева, за подъездной аллеей, внизу холма и в пяти минутах ходьбы от
ворот лежала деревня - лежал весь мир. И вся физическая сущность его была
заключена в этой деревне. В ней можно было найти любого представителя рода