"Кэтрин Куксон. Кэти Малхолланд Том 1" - читать интересную книгу автора

Тереза вошла под арку, но, вместо того чтобы пойти по одной из мощеных
садовых дорожек, направилась вдоль стены, за которой располагались конюшни и
внутренний двор. Длинная стена была сплошь покрыта вьющимися розами и
ломоносами. Густой запах роз висел в жарком утреннем воздухе. Тереза не
стала останавливаться и наклоняться к розам, чтобы вдохнуть их аромат, как
сделала бы на ее месте мать. Цветы не значили для нее ровно ничего. Она
вообще не любила этот сад, - разве возможно любить собственную тюрьму, какой
бы красивой и душистой она ни была?
Там, где заканчивалась стена, начиналась роща. Стена обрывалась
внезапно, так, словно у строителей вдруг кончился материал, и они были
вынуждены прекратить постройку. Острые края песчаника выглядывали здесь и
там среди цветов и листьев. Продолжая свой путь, Тереза пересекла рощу и
вышла к выгону, расположенному на склоне холма. Она поднялась вверх по
крутому склону, ни на секунду не останавливаясь, пока не добралась до самой
вершины. Стоя на вершине холма, она обернулась и посмотрела вниз на тот
путь, что она проделала, обвела взглядом окрестности. Потом медленно
опустилась на землю.
Оттуда, где она сидела, были видны задняя стена дома, конюшня,
внутренний двор и помещение, где жила мужская часть прислуги; комнаты для
женщин располагались под крышей в восточном крыле дома. Дом был из серого
камня, за исключением фасада, выложенного красным кирпичом. Терезе дом
всегда казался уродливым. Внушительным, но уродливым. С тех пор как она себя
помнила, Тереза никогда не любила родительский дом. Но сейчас она
непроизвольно протянула к нему руки со словами:
- Прими меня назад. Пожалуйста, прими.
Выходя замуж, она рассматривала брак как путь к спасению от
ограниченности и лицемерия членов своей семьи и их окружения. Кроме того,
она спасалась от сознания собственной непривлекательности и от горечи этого
сознания. В течение последних недель Тереза спрашивала себя: смогла бы она
без помощи и руководства своей наставницы, гувернантки Эйнсли, научиться
беспристрастно оценивать чувства матери по отношению к ней, Терезе, и все те
чувства, которые крылись за неизменной улыбкой матери? Или оценивать по
достоинству всех тех женщин, которые приходили к ним в дом вместе со своими
шумными громкоголосыми мужьями? Без Эйнсли она, быть может, и научилась бы,
взрослея, разбираться в окружающих и определять мотивы их поступков, но вряд
ли ее мировоззрение сформировалось бы уже к семнадцати годам без мудрых
советов гувернантки.
Рядом с Эйнсли она словно расцветала. Гувернантка была ее единственной
отдушиной в чуждой среде. Тереза не уставала благодарить Бога за то, что Он
послал ей друга. Но, может, если бы она не знала Эйнсли, сейчас ей было бы
легче примириться с тяготами своего замужества? Нет, нет, с этим она бы все
равно не примирилась. Отвращение, которое она испытывала к мужу, было чисто
физическим, ум был здесь ни при чем... В самом ли деле ни при чем? "Думай о
чем-то другом, пока это происходит", - посоветовала ей мать. И ведь
действительно, если бы ее ум не участвовал в происходящем, физический акт
сам по себе не имел бы никакого значения, он заканчивался так быстро, что
надо было только потерпеть несколько неприятных минут... Тереза посмотрела в
сторону дома, стараясь воскресить в памяти те времена, когда она и Эйнсли
сидели на этом же самом месте, смеясь над обитателями дома, от прислуги до
хозяев. Зависть, мелочность, борьба за более престижное место, показная