"Джилли Купер. Человек, заставлявший мужей ревновать (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

"В день страшного суда Господь извлек мою душу со дна вечной смерти":
Затем на фоне мягко рокочущего барабана хор присоединился в двух
последних "Delivera Mes" и Борис, держа палочку как саблю, повел работу к
финалу. Когда медные грянули последние трубные аккорды, исполнители
напряглись как один громадный тигр. Казалось невероятным, что после
возникшей тишины вдруг последует сногсшибательно ревущая овация, когда все:
аудитория, музыканты - повскакали со своих мест, крича, вопя и радуясь.
Рукоплещущий зал был похож на вспенившееся море. Ричард Бейкер от волнения
не мог вымолвить ни слова.
И тут Борис, находившийся, казалось, в трансе, вдруг будто надломился и
зарыдал, как раненое животное. Монализа Уилсон прижала его к своему животу,
бас передал ему шотландский шейный платок вытереть слезы. И тогда грянуло
"браво".
Спотыкаясь, он спустился вниз и замер в ожидании. Его круглое доброе
лицо словно спрашивало в экстазе: "Вы не слышали, Джузеппе не плакал от
радости на небесах? Ох, мой дорогой". И они обнимались, неистово хлопая друг
друга по спинам. А затем Бориса задушили поцелуями. Сесилия едва успела
смыть макияж до того, как их пригласили на сцену.
Взбежав на рострум, весь в мозаике губной помады, Борис еще раз пожал
руки всем солистам, всем ведущим инструментам и тем, до кого мог дотянуться.
Под рев и неистовое топанье он заставлял раз за разом вставать весь хор.
Затем настала пора поздравлений руководителю хора.
Но, в общем, все аплодисменты предназначались ему, и когда принесли два
букета желтых гвоздик и лилий для Монализы и Сесилии, все одобрительно
засмеялись и завопили, приветствуя жест Сесилии, которая легким поклоном
быстро передала их Борису.
- Что у вас будет еще? - прожурчала она.
- Браво, браво, браво! - завывал весь "Альберт-холл", стоя.
- Что я еще сыграю? Но я не взял с собой других партитур. Я не
ожидал, - сказал Борис.
Боб улыбнулся:
- Я предусмотрительно прихватил с собой несколько партитур твоих песен.
Как только Борис вновь поднялся на рострум с букетом Сесилии под
мышкой, зал затих.
- Я нехорошо говорю по-английски, - произнес он приглушенным голосом, -
но я благодарю вас всех. Я чувствовал теплое отношение к себе. Это
поддерживало меня. Я хотел бы попросить оркестр сыграть мое сочинение на
тему русских народных песен. Дело в том, что по ту сторону забора трава
такая же зеленая.
Не только для оркестра и Сесилии, умеющих читать с листа, но и для всех
остальных очарование маленькой пьесы было неоспоримо, и вновь на Бориса
обрушилось громовое одобрение и аплодисменты до тех пор, пока Ричард Бейкер,
извиняясь и сожалея, не попрощался со зрителями.
- Это была самая чудесная программа, которую я когда-либо видела, -
Джорджия вытерла глаза. Ты пропустил нечто потрясающее, - заявила она
Лизандеру, появившемуся в дверях и увешанному сумками.
- Да я посмотрел немножко в магазине, - сказал Лизандер. Затем,
повернувшись к Рэчел, добавил: - Ты, должно быть, взволнована.
Но Рэчел яростно напала на Боба, который не позволил еще раз исполнить
одну из самых амбициозных вещей Бориса.