"Фенимор Купер. Палач, или Аббатство виноградарей" - читать интересную книгу автора

палач, уроженец могущественного, древнего Бернского кантона, подкупил
владельца судна и собирается затесаться в их компанию, что не только не
соответствовало нравам и обычаям людей приличного звания, но и угрожало -
последнее выкрикивалось с особой яростью - жизни и благополучию тех, кто
вверил себя превратностям стихий.
Обстоятельства благоприятствовали предприимчивому Батисту, и он набрал
изрядное количество пассажиров; все вместе они представляли столь пестрое и
странное смешение наречий, страстей, мнений и желаний, какое ни один
любитель различия характеров не может даже и вообразить. Здесь были
несколько мелких торговцев: иные из них возвращались из скитаний по Германии
и Франции, иные направлялись на юг с запасом товаров; несколько бедных
студентов, вознамерившихся совершить литературное паломничество в Рим; один
или два художника-энтузиаста, не наделенные ни вкусом, ни уменьем, но
жаждущие узреть небеса и краски Италии; труппа уличных жонглеров, оставивших
Неаполь, чтобы попытать счастья среди сонных и менее искушенных, чем их
соотечественники, обитателей Швабии;[Швабия - область на юго-западе
Германии, южная (пограничная со Швейцарией) часть современной земли
Вюртемберг.] несколько бездомных бродяг; до десятка предпринимателей,
живущих собственной изворотливостью; и целая стая тех, кого французы
называют "темными личностями": титул, за который ныне, как ни удивительно,
соперничают и подонки общества, и класс, поставляющий для оного вождей и
правителей.
Все эти пассажиры, описывать которых более подробно нет нужды, являли
собой большинство, без коего не обходится ни одно внушительное
представление. Были и те, кто держался в стороне; но они принадлежали к
иному сословию. Чуть поодаль от вплотную подступившей к воротам шумной
толпы, над которой вздымались руки и мелькали головы самых задорных
крикунов, расположился путешественник почтенного возраста, сохранивший,
однако, красивую осанку; одет он был в дорожное платье, приличествующее
человеку благородного происхождения, и имел при себе для услуг троих,
наряженных в ливреи лакеев. Впрочем, и без того в нем можно было угадать
любимца фортуны, если о том, что есть добро и зло, судить в согласии с
общественным мнением. Подле старика, опершись на его руку, стояла юная,
миловидная девушка; и у кого бы не сжалось сердце при взгляде на бледное,
очаровательное личико, озаряемое приятной улыбкой, которая появлялась при
всяком новом взрыве глупости со стороны бесчинствующей толпы! Несмотря на
блеклость тонов, красота этой юной особы была почти совершенна. Хрупкое
здоровье не препятствовало девушке забавляться доводами словоохотливых
ораторов и поражаться нравам грубых и невежественных и вместе с тем
придирчивых людей. Юноша, - судя по короткому плащу и прочим деталям
костюма, швейцарский воин на иностранной службе, что было вполне естественно
для данного возраста, - непринужденно, как давний знакомый, отвечал на
вопросы, с которыми время от времени обращались к нему молодая особа и
престарелый господин; но дорожное его снаряжение свидетельствовало о том,
что он принадлежит к несколько другому обществу. Из всех пассажиров, что не
были втянуты в бурные словопрения у ворот, этот юный воин - собеседники
называли его Сигизмундом - наиболее пристально следил за ходом диспута.
Телосложением подобный Геркулесу и наделенный недюжинной физической силой,
юноша был необычайно возбужден. Щеки его, цветущие румянцем на горном
воздухе, порой бледнели, под стать поникшей красоте собеседницы; порой же