"Родриго Кортес. Часовщик " - читать интересную книгу автора

- А что с Олафом?
- Ты что, ничего не помнишь? - насторожился студент-медик.
Перед глазами Бруно вспыхнул цветной калейдоскоп картинок, в основном в
кровавых тонах. Он помнил многое, но главное, он помнил, как так вышло, что
он убил Иньиго.
Понятно, что старшина басков поднял цену железа не вдруг. Сначала, как
рассказывали мастера, сарацины перекрыли генуэзским купцам доступ в Крым -
Османская держава и сама нуждалась в первосортной керченской руде для своих
корабельных пушек. В результате генуэзцы взвинтили цену, и железо стало
почти недоступным. Ну и в конце концов Иньиго решил, что и он имеет право на
больший куш.
- Бруно! Ты слышишь меня, Бруно?! - затряс его Амир. - Ты хоть
что-нибудь помнишь?
Бруно застонал - так ясно перед ним встала картина всеобщей разрухи.
Едва Иньиго переговорил со своими купцами и те подняли цены, жизнь города
встала, как сломанные часы. Закрыли свою лавку менялы, перестали появляться
на рынке крестьяне. А затем окончательно встали продажи самых обыденных
товаров - у мастеров просто не было денег. Даже воры-карманники и те ушли из
города - говорят, в Сарагосу. А баски так и держали цену, не уступая ни
единого мараведи.
- Часы... он вмешался в ход часов... - ответил наконец подмастерье.
- Каких часов? - не понял Амир.
Бруно с трудом открыл глаза.
- Ты помнишь, как Олафа арестовали? - навис над ним Амир.
- Но за что? - выдохнул Бруно. - Он ведь никого не убивал...
Амир, видя, что приемный сын их старинного соседа пришел в себя,
немного успокоился.
- В тюрьму попадают не только за убийство, - пожал он плечами. - А
Олафа за фальшивые монеты арестовали... те, которыми ты с басками
расплатился.
У Бруно перехватило горло. Получалось так, что об убийстве Иньиго никто
не знает, а Олафа судят за чужой грех...
- Эти монеты дал моему приемному отцу падре Ансельмо, - произнес он. -
Олаф невиновен.
- Знаю, - кивнул Амир.
- Знаешь? - поразился Бруно.
- Об этом теперь весь город шумит.
Подмастерье сосредоточился. Весь город знал, что фальшивки пустил в
оборот священник, и тем не менее арестован был Олаф. Составленные из
горожан, как из шестеренок, невидимые часы города безбожно врали - впервые
за много лет.

Охрана из двенадцати дюжих доминиканцев прибыла через два часа, а вот
кандидата в Комиссары Трибунала - крупного широколицего бенедиктинца лет
сорока с коробом для сбора подаяний - падре Ансельмо привел только к утру.
- Как звать? - подошел к монаху Томазо и заглянул прямо в глаза.
- Брат Агостино Куадра, - спокойно, не отводя глаз, ответил тот.
- Где учились? - тут же поинтересовался Томазо.
- В Милане, - поняв, что уже прошел первый экзамен, и внимательно
оглядываясь по сторонам, отозвался монах.