"Родриго Кортес. Толмач " - читать интересную книгу автора

нужен сам русский!
- Веселое сегодня настроение у благороднейшего Будды. Все шутит... -
укоризненно покачал головой Курбан, кинул альчики еще раз и обомлел: кости
сложились на коже самым невероятным образом, четко выстроив недвусмысленно
читаемый символ "Жертва".
Курбан глотнул. Он знал, что иногда боги не удовлетворяются бараньей
кровью; даже его бабушка - тогда, тридцать шесть лет назад, - смогла
отыскать его в доме русского попа лишь после того, как принесла в жертву
Отхан-Эхе - Матушке-огню - купленного за сорок лянов новорожденного
китайчонка.
Он похолодел и, понимая, что смертельно оскорбляет этим богов, бросил
альчики в третий раз - на тот случай, если вышла ошибка. Бросок был слишком
силен, так что косточки раскатились во все стороны, но даже так он видел:
кости снова сложились в символ "Жертва"! Вот только теперь этот символ был
перевернут вверх ногами...
Это было смертельно опасно - для него в первую очередь. А потому Курбан
трясущимися руками собрал и сунул обратно в мешок альчики, свернул трубочкой
баранью кожу и, беспрерывно кланяясь гневно пронзающему его испепеляющим
взглядом нефритовому Шакья-Мине-Бурхану, попятился прочь. Выбрался за полог
и только здесь осмелился с облегчением выдохнуть. По крайней мере, теперь он
точно знал, что нужно для выздоровления сидящей в статуе души-сульде.
Русский начальник был в сознании. Видя, что абориген поставил воду на
огонь и даже достал какие-то пусть и исписанные иероглифами, но относительно
чистые тряпки, он почти совсем успокоился.
- Там... в кителе... в кармане... - беспрерывно покашливая и пуская
розовую пену, выдавил он, - там... два рубля серебром...
Курбан внимательно слушал.
- Так ты, братец, возьми их себе на водку... - закончил мысль русский и
с чувством исполненного долга прикрыл глаза.
Орус-бажи был так уверен в своей начальственной власти, что нисколько
не встревожился - ни когда Курбан его раздевал, ни когда Курбан, вскипятив
воду, бережно обмывал его белое полное тело в отваре из семи священных трав,
ни когда обкуривал его сандалом и смирной с головы до пят. И только
оказавшись у самого подножия пованивающей тухлой кровью нефритовой статуи,
русский забеспокоился:
- И, кстати, ты послал кого-нибудь в консульство?
Курбан проверил большим пальцем остроту лезвия жертвенного кремниевого
ножа, не давая русскому увернуться, прижал его руки своими коленями, а
голову - рукой прямо к стопам Будды и быстро провел ножом по булькнувшему
белому горлу.
Не обращая внимания на хрипы и клокотание и продолжая удерживать
хаотично дергающееся, агонизирующее полное тело, он аккуратно собрал
жертвенную кровь в глубокую нефритовую чашу и, громко воздав хвалу
благороднейшему из благороднейших Будд, поднес ее к каменному лицу. Мазнул
кровью по губам, прочертил на зеленоватом лбу и округлых щеках три креста, а
остальную просто вылил сверху.
Тело русского начальника дернулось еще один - последний - раз и
замерло, а Курбан впился глазами в каменное лицо, пытаясь угадать в
стекающих по нему вязких коричневых струях свое будущее. И впервые за много
лет ничего не видел.