"Кэтрин Коултер. Хозяин соколиного гребня (Том 1) [love + И]" - читать интересную книгу автора

застеленной драгоценными шкурами белых волков, стоял массивный резной
сундук для одежды. Простую обстановку комнаты дополняли несколько стульев
с высокими спинками; на одном из них, украшенном искусной резьбой,
восседал король. Он пристально смотрел на свою дочь, гадая, почему она
внезапно явилась к нему и теперь мерит шагами комнату, похожая на молодую
тигрицу. Что ее так взбудоражило? Она остановилась и, повернувшись к отцу,
заговорила:
- Я еще не разобралась, нравится он мне или нет, но одно несомненно -
он очень красив. Причем у меня , создалось впечатление, что он, как ни
странно, не осознает этого. Как бы то ни было, он не раздувается от
самодовольства, как другие красивые мужчины, которых я встречала. Те все
до единого были уверены, что ни одна женщина перед ними не устоит. Он
похож на викинга, у него такие же, как у них, золотистые волосы, но я
слышала, что по рождению он не викинг. У него удивительные глаза: один
светло-карий, а другой - ярко-голубой. Они очень красивы.
Король Ситрик недоуменно приподнял одну угольно-черную бровь:
- Может быть, ты все-таки скажешь мне, кто этот красавец, который то
ли нравится тебе, то ли нет? Вероятно, он только что прибыл во дворец?
Знаю ли я этого человека с разными глазами?
Задавая этот последний вопрос, он вдруг понял, что знает, о ком она
толкует, и замолчал, не находя слов от изумления.
- Ну разумеется, ты его знаешь, отец. Он сказал, что его зовут Клив
из Малверна и что его послал к тебе Ролло, герцог Нормандии. Но он явно не
француз. Французы все низкорослые и с елейными манерами, как тот
посланник, который приезжал к нам от короля Карла. А Клив из Малверна
высок и хорошо сложен и...
Король Ситрик переспросил:
- Ты сказала - Клив из Малверна? Посланец герцога Ролло?
- Да. Он случайно забрел в сад, в который выходит задняя дверь моей
комнаты. Я спросила его, кто он такой, и ему пришлось назвать себя.
- Так ты считаешь его красивым?
- О да, но речи его так же неопределенны и уклончивы, как и у других
дипломатов, которые являются сюда, стараясь для своих хозяев. Он
скользкий, как уж, и не говорит прямо, что ему нужно.
- Думаю, в тебе говорит предубеждение, Чесса. А я-то надеялся, что ты
уже забыла ту неприятную историю с Рагнором Йоркским.
Она воинственно вздернула подбородок, и Ситрик улыбнулся. Она
нисколько не походила на свою мать, нежную, кроткую Нафту, которую он
любил больше, чем всю премудрость мира и едва ли не больше, чем
собственную жизнь. Но не больше, чем он любит их дочь.
Он никогда не пытался излечить Чессу от ее чрезмерной прямоты. Острый
язык был ее оружием в стычках с этой ведьмой, его второй женой, которую
ему давным-давно следовало приструнить. Но Сайра все время отвлекает его
своим гибким телом и бешеной страстью, и он забывает, что надо бы
преподать ей урок. О боги, эта страсть сводит его с ума даже теперь, через
восемь лет после их первой брачной ночи. Однако он должен надеть на Сайру
крепкую узду, ведь она настоящая злыдня и люто ненавидит Чессу, так как
почему-то видит в ней угрозу своему благополучию, хотя любому очевидно,
что это сущая нелепость.
- Я действительно забыла про Рагнора, отец. Он был всего лишь глупый