"Вирджинио да Лима "Бог джунглей"" - читать интересную книгу автора

слюна служит ферментом, вызывающим брожение. К концу второго дня к напитку
добавляются ананасы и сок сахарного тростника, после чего он готов к
употреблению.

Мы шли, в большей степени гонимые страхом попасть в руки "патронов",
нежели в надежде когданибудь достигнуть намеченной цели. "Страшные"
шавантес постепенно становились нашими друзьями в тропических дебрях.

Они пробовали уговорить нас остаться у них навсегда. Они говорили, что
дальше мы попадем в охотничьи утодья индейцев племени морсегос, которые
обычно убивают всех белых и индеицев, попадающих в их владения. Сами
шавантес не рискуют проникать в те районы. Но мы все же решили идти
дальше. Шавантес организовали для нас прощальную церемонию, на которой
вручили нам две бордоенс - палицы, что возводило нас почти в ранг вождей
племени.

Лес постепенно изменялся, превращаясь в ад. Неизвестные породы деревьев
угрожали нам, края их листьев были остры, как бритва. Привычный для нас
ночной шум дебрей здесь невероятно усилился. Новые животные беспрерывно
попадались на нашем пути:
крупные тапиры, чудовищные пауки, а однажды вечером - гигантская черная
змея, настолько фантастическая, что до сих пор я не решаюсь считать это
реальностью.
Солнечные блики, отраженные горным хрусталем, норой ослепляли нас.
Пальма отамба, всегда снабжавшая нас своим молоком, в этом лесу давала
лишь отвратительную жидкость. Из реки мы извлекали только черных рыб с
длинными зубами, иногда наэлектризованных и вооруженных для борьбы даже
вне воды. Некоторые из них в период убыли воды могли месяцами жить на
деревьях.

Джунгли шавантес казались нам теперь раем! В течение нескольких дней
нас сопровождала банда орущих обезьян, огромные легкие которых позволяли
им испускать ни на что не похожий вой. Казалось, что даже стрелка компаса
в этом лесу беспрерывно колеблется... Влажная жара обволакивала и
душила... К нам вернулись вновь приступы лихорадки. У нас утке не было сил
строить себе укрытия, мы шли, как автоматы, и ночами спали на ноздреватой
мокрой земле. Разговаривать было трудно, каждый чувствовал, что находится
на пределе своих сил. Однажды утром Паоло не мог подняться. В тот же вечер
он умер, и я похоронил его.

После смерти Паоло моя память вновь помутнела. Сколько лет я провел в
запретном лесу? В памяти смутно сохранился неопределенный период
времени,проведенный у индеицев таромарис, ближайших соседей морсегос.
Больным я был подобран ими в лесу и благодаря их заботам поставлен на
ноги. Мой опыт жизни с таромарис, несомненно, вызвал бы восторг
этнографов, так как никто из них еще не проникал в секреты этого грозного
племени. От них я научился ловко бить рыбу гарпуном, так как им неизвестна
рыболовная леска. Рыбная ловля у них состоит из двух операций: вначале они
бьют по воде ветками растении, листья которых содержат какое-то усыпляющее
вещество, а когда заснувшая рыба всплывает, ее бьют гарпунами. Из хвостов