"Алистер Кроули. Завещание Магдалины Блэр" - читать интересную книгу автора

VI
Я провела за столом меньше десяти минут, и тут с пугающей
неожиданностью случилась перемена. В какой-то точке пропасти тьма собралась,
сконцентрировалась и вспыхнула зловещим пламенем, хлынувшим бесцельно из
ниоткуда в никуда.
Это сопровождалось гнуснейшей вонью.
Все завершилось мгновенно. Точно гром, которому предшествует молния,
последовал жутчайший шум, который я могла бы назвать криком больной машины.
Крик этот повторялся с равными промежутками в течение часа пяти минут и
оборвался столь же внезапно, как и начался. Артур все еще падал.
Через пять часов произошел еще один подобный пароксизм, но сильнее и
продолжительней. Снова настала тишина, - несколько столетий страха,
одиночества и позора.
После полуночи под падающей душой открылся серый океан кишок. Казалось,
он безграничен. Артур с плеском упал в него и стал по-новому воспринимать
происходящее.
Море, хоть и бесконечно холодное, было покрыто кипящей зыбью.
Более-менее однородная слизь, вонь которой превосходит все человеческие
представления (в нашем языке недостает слов, определяющих запах и вкус; мы
всегда относим наши чувства к области
общеизвестного)^*,
постоянно завивалась зелеными водоворотами - бешеными красными кратерами с
мертвенно-белыми заостренными краями; оттуда извергался гной, образовывая
все известные человеку вещи, но в изуродованном, униженном, кощунственном
виде.
Вещи невинные, вещи счастливые, вещи святые! Каждая невыразимо
оскверненная, омерзительная, тошнотворная! Во время бдения на следующий день
я распознала один рисунок. Я увидела Италию. Сначала карту Италии - нога в
сапоге. Но эта нога стала быстро меняться, минуя множество фаз. По очереди
она становилась лапами всех животных и птиц на свете, и каждая была
изуродована всеми мыслимыми болезнями - от проказы и слоновости до золотухи
и сифилиса. Было ясно, что это неотделимая и вечная часть Артура.
Затем сама Италия, гнусная в каждой детали. И следом я сама.
Воплощенная во всех женщинах на свете, со всеми болезнями и следами пыток,
которые Природа и человек способны замыслить в адских фантазиях, и каждая
умирала так же, как Артур, и их вечные муки дополняли его собственные, и
были узнаны и восприняты, как его собственные.
То же произошло с нашим несуществующим ребенком. Все дети всех народов,
- недоношенные, изувеченные, подвергнутые пыткам, разодранные на части,
замученные с изобретательностью, на которую способен только величайший из
дьяволов.
Подобное происходило с каждой мыслью. Я поняла, что разложение мозга
мертвеца постепенно затрагивает каждую его мысль, марая ее краской самого
ада.
Я засекла продолжительность одной мысли: несмотря на то, что в ней были
неисчислимые миллионы деталей, и каждая ясная, яркая и продолжительная,
длилась она всего лишь три секунды земного времени. Я подумала, что в его
мощном мозге хранится гигантское количество мыслей; ясно было, что они не
истощатся и за тысячу лет.
Но, возможно, если разрушить мозг, чтобы его составные части оказались