"Джон Краули. Эгипет ("Эгипет" #1) " - читать интересную книгу автора

Он проснулся, но встать никак не мог. Он включил ночник в изголовье
кровати; на матовом стекле абажура сумеречный пейзаж, и еще один абажур,
внешний, прозрачный, на котором нарисован поезд. Под лампой лежала книга,
раскрытая, обложкой вверх, так, как он ее вчера оставил. Он взял ее в руки.
Промежуток между тем временем, когда нужно проснуться, и тем, когда нужно
вставать, он почти всегда заполнял отложенной с вечера книгой. Ему было
одиннадцать лет.

Пройдет много лет, и Джордано Бруно будет часто и неизменно с радостью
вспоминать свое ноланское детство. Оно часто всплывает в его сочинениях:
неаполитанское солнце на золотых полях и виноградники, окружившие со всех
сторон гору Чикала; кукушки, дыни, вкус mangiaguerra, густого и темного
местного вина. Нола была древним городом, расположенным между Везувием и
горой Чикала; даже и в шестнадцатом веке видны были руины, оставшиеся от
прежней, римской Нолы: храм, театр, маленькие, непонятного назначения
склепы. В начале века в Нолу приезжал Амброзии Лев, чтобы срисовать план
старого города, окружность городских стен, двенадцать башен, и попытаться
обнаружить ту геометрию, на которой, как считал Лев, были основаны все
античные города.
Бруно вырос в слободке под названием Чикала: четыре-пять домишек,
притулившихся снаружи к древней городской стене. Его отец, Джоан, был
старым солдатом, бедным, но гордым, он получал пенсию и держал огород. Он
часто бродил по горным склонам и брал с собой сына. Бруно помнил, что с
зеленого бока Чикалы старик Везувий показался ему голым и неприветливым; но
когда они стали взбираться на Везувий, он оказался на поверку таким же
зеленым и возделанным, и виноград там был такой же сладкий; а когда, ближе
к вечеру, они с отцом оглянулись на Чикалу, на то самое место, откуда
пришли, Чикала выглядела пустынной и каменистой.
На суде Бруно сказал, что именно тогда открыл для себя, сколь
обманчива бывает видимость. На самом же деле он открыл нечто куда более
значимое для всей его позднейшей мысли: он открыл Относительность.

Поезд на абажуре, согретом светом лампы, потихоньку тронулся в путь
сквозь сумеречный пейзаж. На часах было уже без скольки-то там шесть. По
будням месса начиналась в шесть сорок пять, и на этой неделе он должен был
прислуживать каждый день; после того, как отслужит воскресную заутреню,
ежедневные перейдут к кому-то другому, а он станет прислуживать только по
воскресеньям, и будет взбираться вверх по лесенке часов, пока не доберется
до вечери в одиннадцать. А потом опять начнется неделя непроглядной
утренней тьмы.
Этот порядок действовал только в одной-единственной церквушке, стоящей
с обшитыми доской стенами в ложбине, и придумал его приходской священник,
чтобы наилучшим образом использовать тех пятерых или шестерых служек,
которые находились у него в распоряжении; но для самих, мальчишек он был
столь же непреложен, как законы природы, как течение самой по себе мессы,
про которую священник говорил, что она будет не действенна, если выпустить
из нее хотя бы одно слово.

Мальчиком он видел духов в окрестных березовых и лавровых рощах;
однако умел он также и сидеть, терпеливо и внимательно, у ног отца Теофило