"Арчибалд Кронин. Путь Шеннона" - читать интересную книгу автора

Ломекс, направившийся было к выходу, остановился:
- Мне бы не хотелось быть лишним и портить вам вечер.
- Вы и не будете лишним.
В эту минуту с улицы донесся звук клаксона и наш лаборант Смит,
появившись в дверях, доложил, что приехала миссис Спенс и ждет у подъезда.
- Не будем заставлять Мьюриэл ждать нас. - Спенс уже надел пальто и
любезно поджидал Ломекса у двери. - Я думаю, вам понравится пьеса: это
"Девушка с гор". Всего хорошего, Роберт.
- Всего хорошего.
Когда они ушли, я окинул взглядом этот сокрытый от всех таинственный
внутренний мир лаборатории - мир, который я так любил, - и в тревожном
ожидании, с учащенно бьющимся сердцем уставился на дверь, ведущую в
кабинет профессора.
Как раз в эту минуту она распахнулась и появился Хьюго Ашер. Его
приходы и уходы, да и вообще все движения были всегда чуточку
театральными, и это настолько гармонировало с его подтянутой фигурой,
серебряной гривой и коротко подстриженной эспаньолкой, что у меня
неизменно возникало неприятное ощущение, будто передо мной не крупный
ученый, а скорее актер, чересчур уж старательно играющий свою роль. Он
остановился у центрифуги Гофмана, неподалеку от моего стола. Хоть Ашер и
отлично владел собой, но по легкому подрагиванию мускулов лица я без труда
мог понять, что он не одобряет моих странностей - начиная с поношенной
морской формы, которую я упорно не снимал со времени воины, и кончая моим
отношением к работе, за которую он полтора месяца назад заставил меня
взяться и к которой я до сих пор относился без всякого энтузиазма.
Некоторое время мы оба молчали. Затем, точно его вдруг осенила
гениальная мысль - профессор часто прибегал к этому приему, чтобы не
казаться уж слишком черствым, - он отрезал:
- Нет, Шеннон... боюсь, ничего не выйдет.
Сердце у меня так и замерло, словно совсем перестало биться, и я
вспыхнул от разочарования и горькой обиды.
- Но я уверен, сэр, что если б вы прочли мою объяснительную записку...
- Я прочел ее, - прервал он меня и, как бы в подтверждение своих слов,
положил передо мной напечатанную на машинке докладную записку, которую я
днем вручил ему и которая сейчас казалась моему воспаленному взору
захватанной и жалкой, как всякая отвергнутая рукопись. - Мне очень жаль,
но я не могу согласиться с вашим предложением. Работа, которой вы заняты,
имеет весьма существенное значение. Немыслимо... я не могу позволить вам
прекратить ее.
Я опустил глаза; оскорбленная гордость мешала мне настаивать на моей
просьбе, да к тому же я знал, что профессор своих решений не меняет. Хоть
я и сидел потупившись, но все же почувствовал, что он смотрит на
предметные стекла, сложенные стопочкой на моем деревянном, изъеденном
кислотою столе.
- Вы уже закончили наши последние вычисления?
- Нет еще, - ответил я, не поднимая головы.
- Вы же знаете, я хочу, чтобы наш доклад был непременно готов к
весеннему конгрессу. А так как я несколько недель буду отсутствовать, вам
придется приналечь и возможно скорее закончить работу.
Видя, что я молчу, профессор насупился. Потом откашлялся. Я уж было