"Джеймс Оливер Кервуд. У последней границы" - читать интересную книгу автора

нее извинение. Его пальцы коснулись ее носового платка, лежавшего у него в
кармане.
- Вы хорошо выспались, мисс Стэндиш? - вежливо спросил он.
- Я совсем не спала, - ответила она так чистосердечно, что его
уверенность немного поколебалась. - Я пыталась пудрой скрыть темные круги
под глазами. Но боюсь, что мне это не удалось. Не это ли послужило причиной
вашего вопроса?
Он зажал платок в руке.
- Сегодня я вижу вас впервые за завтраком. Я счел это признаком того,
что вы хорошо спали. Это не ваше, мисс Стэндиш?
Он следил за выражением ее лица, когда она взяла из его рук скомканный
кусочек батиста. Но она сейчас же улыбнулась. И ее улыбка не была деланная -
она чисто по-женски выражала удовольствие. Алан был разочарован оттого, что
не подметил в ее лице признаков смущения.
- Это мой платок, мистер Холт. Где вы его нашли?
- У дверей моей каюты, вскоре после полуночи.
Алан был почти груб своим подчеркиванием деталей. Он ожидал хоть
какой-нибудь реакции, но таковой не последовало, если не считать того, что
улыбка несколько дольше играла на ее губах, а в ясной синеве ее глаз
загорелся веселый огонек. Ее спокойный взгляд выражал невинность ребенка, и,
глядя на нее, Алан действительно думал о ребенке, об исключительно красивом
ребенке. В этот момент он так живо почувствовал всю необоснованность своих
размышлений о ней, что поспешил встать из-за стола с холодным поклоном.
- Благодарю вас, мистер Холт, - сказала девушка. - Вы сумеете понять,
как я вам обязана, если я вам скажу, что у меня с собою на пароходе всего
три носовых платка. А этот - мой любимый.
Она углубилась в изучение меню; когда Алан уходил, он услышал, как она
заказывала официанту фрукты и кашу. Вся кровь кипела в нем, но этого не
видно было по его лицу. Пока он пересекал комнату, он чувствовал себя
пренеприятно под действием ее взгляда, провожавшего его. Он не обернулся. С
ним творилось что-то неладное, и он это сознавал. Вот эта девчонка с
гладкими волосами и ясным взором заронила какую-то песчинку в совершенный
механизм его нормального бытия, и от этого в машине раздавался такой
скрежет, который нарушал некоторые особенные формулы, из коих была
составлена жизнь Алана. Дурак он! Вот он кто. Ругательски ругая себя, он
стал закуривать сигару.
В это время кто-то задел его, толкнув руку, в которой он держал
зажженную спичку. Алан поднял голову и успел заметить Росланда, который
проходил с еле заметной усмешкой на губах. Смерив Алана холодным пристальным
взглядом, Росланд, слегка поклонившись, бросил небрежно на ходу:
- Прошу прощения!
Вся его манера говорила: мне очень жаль, мой мальчик, но вы не должны
попадаться мне на дороге!
Алан тоже улыбнулся и вернул поклон. Однажды, будучи особенно дерзко
настроена, Киок сказала ему, что в те минуты, когда он готов кого-нибудь
убить, его глаза - что две мурлыкающие кошки. Именно такими были они сейчас,
когда в них блеснула улыбка.
Когда Росланд вступил в столовую, отвратительная усмешка уже успела
сойти с его губ. "Вполне очевидно, что это уговор между Мэри Стэндиш и
агентом Джона Грэйхама", - подумал Алан. Теперь за столом завтракало всего с