"Клайв Касслер. Средиземноморский пират (Дирк Питт)" - читать интересную книгу автора

удара. Низкое глухое рычание разнеслось глухим эхом по каменному лабиринту.
Питт среагировал мгновенно и перевернулся на полу. Затем он резко
повернулся на спину и выставил нож в темную пустоту, крепко зажав его
ручку вмиг вспотевшими ладонями обеих рук. Ему уже не обязательно было
видеть своего призрачного врага, теперь он знал, что это было.
Зверь заметил точное положение Питта в мелькнувшей вспышке света от
зажигалки. Он колебался мгновение, затем прыгнул.
Вечный животный инстинкт обнюхивания своей жертвы перед нападением сыграл
роковую роль для собаки. Задержка дала Питту драгоценные секунды для
быстрого неуловимого изменения положения, и огромный белый дог
промахнулся. Все произошло с такой быстротой, и единственное, что мог Питт
вспомнить после, это ощущение того, как нож вонзился в мягкое податливое
покрытое шерстью тело, и теплые капли брызнули ему в лицо.
Рычание собаки-убийцы превратилось в вой смертельно раненого зверя, когда
нож распорол весь бок дога. Стены каменных сводов содрогнулись от хриплого
рыка, вырвавшегося из огромной глотки. Девяностокилограммовая масса зверя
ударилась о стену около Питта и тяжело рухнула на землю, хрипя в агонии
несколько мгновений перед смертью.
Сначала Питт подумал, что собака промахнулась. Затем он ощутил острую боль
в области груди. Он лежал неподвижно, прислушиваясь к агонии животного в
темноте. Прошло несколько бесконечных минут, прежде чем в тоннель снова
возвратилась призрачная тишина, он оставался неподвижным на шероховатом
полу. Напряжение, наконец, прошло, его мускулы начали расслабляться, и
боль в груди резко усилилась, проясняя его мозг.
Питт с трудом поднялся на ноги и, ослабев, прислонился к невидимой стене,
залитой кровью. Дрожь сотрясала его тело, и он подождал, пока нервы
успокоятся, прежде чем шагнуть вперед в темноту. Он пошарил ногой взад и
вперед, пока не натолкнулся на зажигалку. Он поднял металлическую
коробочку и осмотрел свои раны.
Кровь сочилась из четырех равномерно расположенных царапин, которые
начинались чуть выше левого соска и тянулись вдоль груди к правому плечу.
Следы от когтей глубоко вонзились в кожу, но мышцы не были задеты. Рубашка
Питта свисала вниз, как разорванный флаг цвета крови и хаки. Все, что он
мог сделать в этот момент, - оторвать свисавшие полосы разодранной одежды
и перевязать раны. Самым легким было бы упасть на землю и позволить волне
удобного забвения унести себя. Соблазн был велик, но он устоял. Вместо
этого он продолжал прочно держаться на ногах, разум был ясен, и он уже
планировал следующий свой шаг.
Через минуту Питт подошел к собаке, держа в руке небольшой огонек
зажигалки, он посмотрел на мертвое животное. Собака лежала на боку,
внутренности вывалились из живота. Струйки крови заливали пол, они стекали
отдельными маленькими ручейками к невидимому углублению где-то в том
направлении, откуда он выбрался. Слабость и боль отступили от Питта при
виде этого отвратительного зрелища. Гнев и злость заполнили все его
существо и поднялись от состояния страха, чувства самосохранения к
состоянию полного безразличия к опасности и смерти. Только одна мысль не
давала ему покоя: убить фон Тилля.
Его следующий шаг определялся просто, абсурдно просто; он должен найти
выход из лабиринта. Шансы были неравными, почти безнадежными, однако мысль
о провале не приходила ему в голову. Слова фон Тилля о следующем полете