"Джузеппе Д'Агата. Возвращение тамплиеров" - читать интересную книгу автора

изображенный на груди.
Уайт, изрядно взволнованный, не смог удержаться, чтобы не добавить:
- Видите? Настоящий лабиринт. И посмотрите на вот эти круглые вышивки
на рукавах плаща.
- Что это такое?
- Это узлы. Знаменитые узлы Соломона. Собранные воедино, они
представляют собой греческий крест, свастику и лабиринт и с эзотерической
точки зрения символизируют непознаваемость Божией воли для непосвященных. -
На лице Уайта отразилось удовлетворение. - Мои исследования здесь, в Риме,
оказались плодотворными. На мой взгляд, этот молодой человек - князь Иньяцио
ди Коллеферро, родившийся в Риме примерно в тысяча триста шестидесятом году.
- Но это же абсурд, - сказал Джакомо, поразмыслив. - Когда Бартоломео
Венето выполнил этот портрет, князю было не меньше ста пятидесяти лет.
- Возможно, но дело не только в этом, - сказал Уайт, нисколько не
смутившись. - Выяснилось, что этот синьор эмигрировал в Кобленц примерно в
тысяча четыреста сороковом, и готов спорить, что именно он велел построить
третий храм в тысяча четыреста восемьдесят девятом.
- Эту дату вам подсказал я, но она ничем не подтверждается, - солгал
Джакомо.
Уайт задумался:
- В таких расследованиях нельзя руководствоваться одной логикой,
возраст обычных смертных тут ни при чем. Нужно оставить границу между верой
и неверием неопределенной, размытой и быть готовым к любому стечению
обстоятельств. Иначе вообще можно поставить под сомнение Библию целиком. -
Он поднял взгляд на Джакомо. - Наша задача решается при помощи только одного
предположения: Иньяцио из Рима - первый из тайных Великих магистров ордена
тамплиеров, избранный в тысяча триста восемьдесят девятом году, в возрасте
примерно тридцати лет. Для него время остановилось на этой дате.
Джакомо предпочел промолчать, и Уайт, снова сделав несколько шагов,
добавил:
- Похоже, существует и другой портрет, более важный. Но я никогда не
видел его, не знаю, где он, и даже не представляю, кто его написал.

Глава десятая

Уайт и Джакомо удалились от Санта-Мария - дель-Приорато. Теперь, когда
солнце уже клонилось к закату, они молча прогуливались по спокойным
старинным улочкам Авентинского холма - сплошные спуски и подъемы, вдоль
которых тянулись деревья или каменные ограды, скрывавшие красивые, утопающие
в зелени садов виллы и невысокие особняки.
Джакомо размышлял о сплавленных вместе достоверных исторических фактах
и легендах, которые Уайт беспрестанно обрушивал на него, и удивлялся этому
человеку - то ли подлинному ученому, то ли шарлатану. Любопытно, что точно
такой же вопрос возникал у него и касательно профессора Борги, и он никак не
решался сделать окончательный вывод. Единственный вывод, к какому он смог
прийти, основывался на сравнении, так сказать, количественного характера:
тучный Борги был намного симпатичнее сухопарого Уайта. Кроме того, Джакомо
виделось в американце нечто неуловимо двусмысленное. Итак, в чем же
заключался истинный смысл его странных исследований?
Этот наплыв мыслей и ощущений был прерван голосом Уайта - поначалу он