"Роалд Дал. Убийство Патрика Мэлони (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

полный рост. На большом холнсте... Ну, допустим... раза в два больше, чем
вот тот Манне на стене.
- Примерно шестьдесят па тридцать шесть? - Да. И мне бы хотелось,
чтобы она стояла. Мне канжется, в этой позе она особенно изящна.
- Я все понял, мистер Лэмпсон. С удовольствием нарисую столь
прекрасную даму.
Еще с каким удовольствием, сказал я про себя. Ты, мои мальчик, иначе и
за кисть не возьмешься. Уж насчет удовольствия не сомневаюсь. Однако ему
сказал:
- Хорошо, мистер Ройден, в таком случае я полангаюсь на вас. И не
забудьте, пожалуйста, - этот маленьнкий секрет должен оставаться между
нами,
Едва он ушел, как я заставил себя усесться и сденлать двадцать пять
глубоких вдохов. Ничто другое не удержало бы меня от того, чтобы не
запрыгать и не занкричать от радости. Никогда прежде не приходилось мне
ощущать такое веселье. Мой план сработал! Самая труднная часть преодолена.
Теперь лишь остается ждать, долнго ждать. На то, чтобы закончить картину, у
него с его методами уйдет несколько месяцев. Что ж, мне остается только
запастись терпением, вот и все.
Мне тут же пришла в голову мысль, что лучше всего на это время
отправиться за границу; и на следующее утро, отослав записку Жанет (с
которой, если помните, я должен был обедать в тот вечер) и сообщив ей, что
меня вызвали из-за границы, я отбыл в Италию.
Там, как обычно, я чудесно провел время, омрачаемое лишь постоянным
нервным возбуждением, причиной конторого была мысль о том, что когда-то мне
все-таки преднстоит возвратиться к месту событий.
В конце концов в июле, четыре месяца спустя, я верннулся домой, как раз
на следующий день после открынтия выставки в Королевской Академии, и, к
своему обнлегчению, обнаружил, что за время моего отсутствия все прошло в
соответствии с моим планом. Картина, изобранжающая Жанет де Пеладжиа, была
закончена и висела в выставочном зале и уже вызвала весьма благоприятнные
отзывы со стороны как критиков, так и публики. Сам я удержался от соблазна
взглянуть на нее, однако Ройден сообщил мне по телефону, что поступили
запросы от некоторых лиц, пожелавших купить ее, но он всем им дал знать, что
она не продается. Когда выставка занкончилась, Ройден доставил картину в мой
дом и полунчил деньги.
Я тотчас же отнес ее к себе в мастерскую и со всенвозрастающим
волнением принялся внимательно осматнривать ее. Художник изобразил ее в
черном платье, а на заднем плане стоял диван, обитый красным бархатом. Ее
левая рука покоилась на спинке тяжелого кресла, также обитого красным
бархатом, а с потолка свисала огромная хрустальная люстра.
О Господи, подумал я, ну и жуть! Сам портрет, впрончем, был неплох. Он
схватил ее выражение - наклон гонловы вперед, широко раскрытые голубые
глаза, больншой, безобразно красивый рот с тенью улыбки в одном уголке.
Конечно же он польстил ей. На лице ее не было ни одной морщинки и ни
малейшего намека на двойной подбородок. Я приблизил глаза, чтобы
повнимательнее рассмотреть, как он нарисовал платье. Да, краска тут лежала
более толстым слоем, гораздо. более толстым. И тогда, не в силах более
сдерживаться, я сбросил пиджак и занялся приготовлениями к работе.
Здесь мне следует сказать, что картины реставрирую я сам и делаю это