"В.О.Дайнес, В.В.Абатуров. Правда о штрафбатах 2 " - читать интересную книгу автора

обозначенным годом изготовления: 1937-1938.
Сколько лет хранился, а можно было даже замороженный резать и есть! Не
сравнить с нашими сухарями. Такое же удивление вызывал у нас какой-то гибрид
эрзац-меда со сливочным маслом в больших брикетах. Бутерброды из этого хлеба
с таким медовым маслом были как нельзя кстати и оказались довольно сытными.
В продовольственных трофеях встречалось и немало шоколада, который тоже
хорошо подкреплял наши вконец ослабевшие от физического и от нервного
перенапряжения силы... Несмотря на то что было уже начало марта, природа
разразилась таким мощным "снеговалом" (снег не падал, а валил несколько
дней), что едва мы прибыли в назначенный район, как все дороги и подъездные
пути стали просто непроходимыми, а не только непроезжими. И целую неделю мы
были отрезаны даже от своих батальонных тылов. Как говаривали наши остряки,
погода тогда была "диетической".
Почти неделю из-за того, что невозможно было подвезти продовольствие,
наш суточный трехразовый рацион горячего питания состоял из растопленного в
походных кухнях снега (вот в чем недостатка не было!) и приготовленного из
него "бульона", который кроме кипятка содержал довольно редко попадающиеся
жиринки и какие-то вкрапления от американской свиной тушенки (1 банка на
роту!), называемой нами тогда "Второй фронт". К этому добавлялось по сухарю.
И никакой возможности чем-то сдобрить это "диетическое" блюдо".[105]
Дисциплинарная практика, служба войск, политико-воспитательная работа в
штрафных формированиях осуществлялись практически на тех же основаниях, что
и в других частях действующей армии.
А.В. Пыльцын: "Надо отметить, что в... сравнительно длительном
оборонительном периоде боевых действий было хорошо налажено и снабжение, и
работа полевой почты, и всякого рода информация. Нам регулярно доставлялись,
хоть и в небольшом количестве, даже центральные газеты "Правда", "Звездочка"
(как называли "Красную Звезду"), "Комсомолка" и другие, а письма даже из
далекого тыла приходили (мне, например, от матери и сестрички с Дальнего
Востока), хотя иногда и со значительной задержкой, но всегда надежно".[106]
И.Н. Третьяков: "Службу и быт организовывали согласно уставам,
политико-воспитательная работа велась, как обычно в армейских условиях.
Упреки бойцам со стороны командиров, что они, мол, осужденные и находятся в
штрафной, не позволялись. Обращались по-уставному: "Товарищ боец (солдат)".
Питание было такое же, как в обычных частях. За неисполнение приказа,
членовредительство, побег с поля боя или попытку перехода к врагу командный
и политический состав штрафной части имел право и был обязан применять все
меры воздействия, вплоть до расстрела на месте".[108]
М.Г. Юпочко: "Показывать своим отношением, что я выше их, означало не
вернуться живым после первого же боя... Других отношений, кроме
уважительных, на фронте быть не могло. Ведь, по большому счету, все зависели
друг от друга. Существовал строгий закон: в бою ты должен поддержать
товарища огнем, когда он делает перебежку. Если не сделаешь этого, жизни
тебе не будет".[109]
Публикации последнего времени позволяют не только ответить на вопрос,
как формировались штрафные части и подразделения, но и сколько их было в
годы Великой Отечественной войны. По данным труда "Россия и СССР в войнах XX
века: Статистическое исследование", к концу 1942 г. в Красной армии
насчитывалось 24 993 штрафника. В 1943 г. их количество возросло до 177 694
человек, в 1944 г. - уменьшилось до 143 457, а в 1945 г. - до 81 766