"Николай Далекий. За живой и мертвой водой (Роман)" - читать интересную книгу автора

бежали рядышком, молча, освещенные пламенем горящих хат.
Вот и знакомая дуплистая верба на леваде. Они припали к ее шершавому
стволу, перевели дыхание. Не выпуская руки девушки, Юрко осмотрелся.
За вербой начинался огород - припавшая к земле ботва картофеля, а по
ней ряды тычин, густо повитых стеблями бобов, похожих на идущих друг за
другом тонконогих женщин, с головой укутавшихся в зеленые рваные покрывала.
Ряды тычин тянулись почти к самой хате - маленькой, тихой, точно присевшей
от страха под своей соломенной стрехой, озаренной огнями недалекого
пожарища.
Справа, где пылали постройки на нескольких дворах подряд, раздались два
выстрела, крики: "Вот он! Перехватывай!" Туда по улице пробежало человек
пять, за плетнем мелькнули их головы и плечи, дула карабинов. Юрко
почувствовал, как дрожит рука Стефы.
- Я один схожу. Ты жди здесь.
- Нет, нет, - заплакала девушка. - Бабушка тебя испугается... Нет,
вместе.
Теперь она схватила руку Юрка, удерживала его, тянула к себе.
- Только не плачь. Тихо! Богом прошу тебя, Стефа.
Девушка глотнула слезы, послушно кивнула головой. Юрко схватил ее
голову в ладони, поцеловал в висок.
- Идем... Не отставай, пригибайся.
Держась за руки, они побежали к ближайшей тычке, притаились возле нее,
словно играли в прятки. Так перебежками от тычки к тычке. И вот они у сарая.
Юрко выглянул за угол и увидел, что дверь хаты открыта. Нужно было ожидать
всего... Но, может быть, бабка с внуком успели убежать, спрятаться? Стефа
толкала его в спину, торопила. Будь что будет... Вперед!
Юрко первый вскочил в сенцы и остановился, охваченный ужасом. Вторая
дверь была также открыта, и за порогом на полу лежало что-то...
- Аа-ааа! - дико закричала позади Стефа, раньше Юрка догадавшаяся, что
лежит перед ними.
Хлопец зажал ей рот ладонью, втащил в хату. Маленькие оконца пропускали
розоватый дрожащий свет. Юрко озирался по сторонам, готовясь увидеть самое
страшное.
Кровать со смятой постелью, пустая широкая скамья у стены, на столе
миска с печеной картошкой, краюха хлеба. Маленькая, худенькая женщина с
седыми косичками, выглядывавшими из-под сбившегося на затылок беленького
платка, лежала ничком у порога, в темной, поблескивающей луже. Одна! В ее
правой руке был зажат нож, обыкновенный крестьянский самодельный нож,
которым режут хлеб и чистят картошку. С ним бабка Стефы бесстрашно бросилась
навстречу врагам и была сражена пулей.
Где же мальчик?
- Славка! Славка!
Грязная занавеска, свисающая от шестка, шевельнулась, точно от ветра.
Юрко пригнулся и увидел босые детские ножки.
- Он живой, Стефа... Живой. Вот он!
Хлопец откинул занавеску. Мальчик стоял в нише подпечка, окаменевший от
страха. Стефа бросилась к нему, опустилась на колени, начала целовать,
гладить его голову, лицо, плечи, руки.
- Славцю, родной, милый... - говорила она, судорожно глотая слезы. -
Дорогой мой братик. Несчастные мы с тобой сиротки. Бабуня наша...