"Николай Далекий. За живой и мертвой водой (Роман)" - читать интересную книгу автора

разместились начальные классы открытой в Подгайчиках неполной средней школы.
Теперь по воскресным дням Ядвига отправлялась со Стефой слушать службу божью
в родное Бялополье. "В костел пани идзе зе свей цуркой, - насмешливо цедила
сквозь зубы по-польски тетка Юрка, увидев выходившую с дочерью на улицу
соседку. - Яка пани ест файно, элегантски убрана. Не естем мужичка, естем
правдзива гонорова полька".
Началась война, вуйка Семена забрали в Красную Армию. С тех пор ни от
него, ни от тех, кого мобилизовали вместе с ним, ни слуху, ни духу. Осталась
Ядвига с двумя детьми - грудным Славкой и девочкой-подростком Стефой. Не
весело жилось ей без мужа в чужом селе, а как пошли слухи о ночных поджогах
и резне, совсем упала духом. Поэтому не стала противиться, когда родители
приехали на двух нанятых подводах забирать ее и внуков к себе в Бялополье.
Тут впервые Юрко увидел бабку Стефы - сухонькую старушку с горделиво
поднятой головой и обиженно поджатыми губами, так и не удостоившую взглядом
кого-либо из жителей Подгайчиков.
До этого дня тоненькой соседской девочки со светло-рыжеватыми,
кокетливо крест-накрест повязанными тугими косичками не существовало для
Юрка. В ту пору он не помышлял о любви, и само слово это вызывало у него
брезгливо-насмешливую улыбку. Впрочем, он, кажется, обманывал себя, потому
что не раз следил украдкой, как мелькают ее беленькие босые ноги по росяной
траве, или, затаив дыхание, ожидал, когда появится на соседском дворе среди
подсолнухов ее рыжеватая головка. А однажды он встретил ее на улице после
дождя, вымокшую до нитки. Мокрое, сбившееся складками платье прилипло к
телу, и на груди четко обозначились два маленьких острых бугорка. И хотя он
сразу же отвел взгляд, Стефа застеснялась, покраснела, точно он увидел ее
нагую, и, сердито закусив губу, прошмыгнула мимо.
Когда Юрко, мрачно наблюдавший за сборами соседей, увидел, как Стефа
влезла на воз и устроилась позади лицом к нему с зеркалом и двумя цветочными
вазонами на коленях, он понял вдруг, что любит эту светловолосую, похожую на
подсолнух, девчонку и что, когда она уедет, родное село станет чужим и
пустым для него.
Юрко ничего не сказал ей, не пожелал счастливого пути, он только
взглянул на нее, когда груженная домашним скарбом подвода выезжала из ворот
на улицу. И Стефа посмотрела ему в глаза тоскливо, понимающе. "Ты
придешь?" - спросил он беззвучно, одними губами. Девушка вспыхнула, ответила
легким торопливым кивком и, закусив губу, наклонила голову.
Через три дня Стефа пришла к тетке в Подгайчики. Тут ничего не было
удивительного. Как-никак, тетка Марта была родной сестрой ее отца. Но Юрко
знал - Стефа пришла, чтобы увидеть его. Он ушел в поле, залег в ячмене и
ждал до тех пор, пока она не появилась на тропинке, ведущей в Бялополье.
Так началась их ранняя, чистая, тревожная любовь. Только бы увидеть,
постоять минуту рядом, улыбнуться друг другу, спросить: "Ты придешь? Когда?
Я буду ждать, я встречу..." И посмотреть вслед, проводить взглядом, помахать
рукой.
Зима оборвала встречи. Только однажды пришла Стефа к тетке, принесла
печальную весть - умерла мама. Юрко узнал об этом, когда девушка, так и не
повидав его, уже ушла из села. Он догнал ее у креста. Стояли на заметаемой
снегом дороге. Стефа плакала, он утешал ее, как мог, грел в своих ладонях ее
застывшие пальцы. К весне умер дед. Осталась Стефа с бабкой и братиком.
Теперь у Стефы всей родни - Славка. Она поклялась умирающей матери, что