"Николай Далекий. За живой и мертвой водой (Роман)" - читать интересную книгу автора

гитлеровская солдатня глядит в окна вагонов, смеется над незадачливым
партизаном-подрывником. Тарас дергает шнур - взрыва нет. Товарищи смотрят на
него с ужасом. Командир тут как тут, трясет его за плечо...
- Документы. Эй, ты!
Тарас открыл глаза. В вагоне, освещенном висевшим в углу фонарем,
слышался сдержанно тревожный говор. Перед ним стоял невысокий человек в
мундире с множеством светлых металлических пуговиц, с карабином за плечом.
Полицай... За ним - немец.
- Слышишь? Документы.
Попался. Все... Главное - немец. Надо бы на товарняке. А то и
пешодрала, от села к селу. Не сообразил, обрадовался ночному поезду. Может
быть, не прицепятся все-таки?
Хлопец отстегнул булавку от внутреннего кармана своего жалкого,
засаленного пиджака, вытащил две сложенные вчетверо бумажки, подал полицаю.
Осмотрелся. В проходе среди других пассажиров стоят три девушки, с
испуганными, скорбными лицами, и коренастый крепыш лет двадцати пяти в
добротном синем френче. Судя по виду, это был сельский парень. Он держал
руку на плече одной из девушек и сердито исподлобья поглядывал вокруг.
Задержанные, У немца на погонах лычка - ефрейтор.
- Злодий**, - фыркнул полицай, прочитавший тюремную справку.
______________
** Злодий - вор, уголовник.

- Какой там я злодий, пан полициант, - торопливо и обиженно начал
объяснять Тарас. - Злодий убежал, а меня схватили по ошибке. Отсидел ни за
что. Вы читайте второй документ. Я по болезни из Германии отправленный. И не
доеду никак. - Он сморщил лицо, словно собираясь заплакать. - Помру, видать,
в дороге...
Второй документ был на немецком языке, но внизу имелась одна строчка
по-русски: "Болен. Возвращается на родину". И проставлено от руки латинскими
буквами - "Полтава".
Ефрейтор протянул руку, забрал у полицая документы. Он читал их,
брезгливо раздувая ноздри. Не глянув на Тараса, спрятал бумажки в нагрудный
карман.
- Пойдешь с нами, - сказал полицай. - Вещи имеешь?
- Какие вещи у меня...
- Давай!
Полицейский протолкался вперед. Девчата покорно тронулись за ним. Тарас
оказался рядом с крепышом во френче, бросившим на него неприязненно
испытующий взгляд. Позади них, переступая длинными ногами через узлы,
двигался ефрейтор. "Неужели все еще действует приказ задерживать тех, кто
имеет отпускные свидетельства по болезни, помеченные июлем прошлого года? -
тоскливо думал Тарас. - Немцы... От них всего можно ожидать. Если так,
значит, суд, штрафной лагерь и - хана. Сперва будешь вкалывать во славу
Адольфа, а кончатся силы, пойдешь дымом через трубу крематория прямо на
небо, к господу богу в рай без пересадки".
Полутемный маленький вагон, сохранившийся, видимо, со времен
Франца-Иосифа, оборудованный только нижними сиденьями, был забит
пассажирами. Большинство составляли пожилые крестьянки, в коротких суконных
или стеганых безрукавках, и лишь кое-где среди белых платочков темнела