"Николай Далекий. За живой и мертвой водой (Роман)" - читать интересную книгу автора

нашептывало ему об этом, - что, если он во имя собственного спасения покинет
Стефу, оставит ее без помощи, то он уже не будет тем человеком, каким был до
сих пор, а станет чем-то дрянным, подлым, отвратительным, лишенным навсегда
уважения к себе.
Хлопец лежал неподвижно. В ушах шумело, темнота плотней окутывала его,
растворяла в себе. И вот все исчезло, кроме сухого горла и ноги, в которую
кто-то вбивал слабыми ударами тонкий ржавый гвоздь. В темноте вспыхнуло лицо
Натальи Николаевны, той прежней, радостной и счастливой. Она сказала весело:
"Я горжусь тобой". Но оказалось, что это была не Наталья Николаевна, а
Стефа, шептавшая у его изголовья молитву. Он хотел произнести только одно
слово: "Воды!", - но не смог шевельнуть затвердевшими, словно высохшая
известь, губами.
Он спал часа три. Проснулся от испуганного голоса тетки:
- Юрко, Юрко, немцы в селе!
Хлопец сразу вскочил на ноги, ошалело огляделся, прислушался и, жмурясь
от ярких солнечных лучей, бивших в маленькие окна их низенькой хаты, не
спеша пошел в угол к ведру с водой.
- Три машины, полно солдат, полицаев, - торопливо сообщила тетка. -
Одна машина к хате старосты поехала.
Юрко, наклонившись, жадно пил воду из ведра. Вытер губы, покосился на
покрытую холщевым полотенцем миску на столе.
- Ну, чего же ты стоишь? - торопила его встревоженная тетка. - Прячься!
- Да не шумите вы, - досадливо сказал Юрко, вытаскивая из-под полотенца
яйцо, луковицу и ломоть темного хлеба. - Дайте-ка лучше йод. У нас, кажется,
был.
- Йой, беда мне с тобой, - бросилась к полкам на стене женщина. - Немцы
в селе, а он...
Юрко не подавал признаков тревоги. Он очистил яйцо, отер пальцами
беленькую молоденькую луковицу и начал есть, поглядывая на окна. Тетка с
пузырьком стояла рядом, теребила его за рукав. Продолжая жевать, хлопец
поднял штанину, осмотрел ногу. Так и есть - щиколотка опухла, три рваных,
запекшихся ранки, кожа покраснела.
- Господи! Где же ты так? - всплеснула руками тетка.
Юрко взял у нее пузырек и, морщась от боли, старательно смочил ранки
йодом.
- Спасибо, тетя!
Он печально и ласково поглядел на маленькую женщину, долгие годы
заменявшую ему мать, обнял ее за плечи, хотел поцеловать в морщинистую щеку,
но вдруг застыл, скосив глаза на окна.
В следующее мгновение он уже был у порога. Толчок ногой, и брус порога
сдвинут ровно настолько, чтобы высвободился край одной из досок пола. Еще
секунда - и хлопец нырнул под поднятую доску, улегся там на тряпье. Тетка
немедленно сдвинула брус на прежнее место, повернула тугую деревянную
щеколду, опуская секретный клин, закрепивший порог намертво.
Вот так мгновенно исчезал Юрко во время облавы. Доски пола были узкими,
не приставали плотно друг к другу. Немцы и полицаи, разыскивавшие беглеца,
не раз совали штыки в щели. Именно на это и рассчитывал Юрко, готовя свое
незатейливое убежище. Он все учел, проверил, заставив тетку совать в щели
нож. Полицаям и в голову не пришло бы, что у них под ногами под узенькой
доской может лежать человек. А Юрко лежал там на боку, вытянув в струну свое