"Максим Далин. Владыка Океана ("Записки Проныры" #3)" - читать интересную книгу автора

Я обернулся к Митчу - а он созерцал фонтан глазками, повлажневшими от
умиления, с самой сладкой улыбкой.
- Смотрите, - говорит, - ваша светлость, какая прелестная аллегория!
Дети земли, которые становятся детьми океана... как это символично, верно?
Как трогательно...
- Это, я полагаю, сделано довольно давно? - говорю.
А Митч в ответ просиял и изрек:
- Седая древность, ваша светлость! Только на сотню лет моложе замка.
Покойный господин так любил этот фонтан... ах, если бы вы знали!
И тут я вдруг увидал, что у него слезы на глазах, а улыбка - сплошная
горечь. Митч даже достал платочек, утер набежавшую слезку и говорит:
- Как покойный господин любил древности, ваша светлость! Он был таким
тонким ценителем, он так восхищался прекрасным... - и я понимаю, что он еле
терпит, чтобы не заплакать навзрыд.
Но это было невозможно, господа! У меня едва не зашел ум за разум от
тщетных попыток уложить в голову несовместимые факты. Я уже никак не мог
понять, что побудило Митча так адски холодно вести себя на кладбище, потому
что моего дядюшку он, как видно, не просто любил, а едва ли не боготворил,
как старые слуги из романов.
И тогда я решил, что ему, вероятно, просто тяжело между этих могил, где
таких особ, как дядя, закапывают по отвратительному обычаю, без имен и
особых почестей. Потому могильный камень дядю Митчу вовсе не напоминает,
зато фонтан - напоминает совершенно как живого. А потому я решил не
распространяться о своем отношении к скульптурам такого рода.
- О да, - говорю. - Удивительно искусная работа. - Я даже снизил тон, я
покивал, я делал все, чтобы Митч понял, как я сочувствую. - Аллегория точно
жутко интересная. Пойдемте обедать.
Митч вздохнул, снова промокнул глазки, спрятал платочек и кивнул:
- Да, ваша светлость. Конечно.

А слуг, господа, в замке оказалось совсем немного. Митч потом сказал,
что всем руководят они с женой, а кроме того есть пилот, садовник, повар с
женой, бельевщица, она же прачка, и пара лакеев, которые присматривают за
всем оборудованием. Митч говорил, что дядя, мол, не любил, когда по его дому
слоняется целая толпа прислуги, поэтому завел вместо толпы холуев хорошее
оборудование для уборки, современное - так что домочадцы легко справляются.
Я был согласен с дядей. Я, знаете ли, тоже не люблю, когда непонятно
кто путается у меня под руками. Так что мы по дороге в столовую не встретили
ни одной живой души, но залы замка содержались с одной стороны чистенько и
очень уютно, а с другой - сразу бросалось в глаза, что седая древность, как
Митч это называет.
Митч много показывал мне разные чудные вещицы, редкости, и объяснял в
меру познаний, какой в них смысл. Замок ломился от всякой всячины со дна
моря, от ракушек размером не меньше арбуза, только самых замысловатых форм,
рогатых таких, крученых, завитых, здесь также хранилось множество кораллов,
сушеных звезд, осьминогов, еще каких-то тварей - страшных и забавных
сразу... Но кроме всей этой бывшей живности дядя еще коллекционировал
произведения искусства.
Я, увы, дилетант в сем предмете. Но насколько я, дилетант, понимаю, мой
покойный родственник отлично разбирался в искусстве, полагаю, не хуже, чем я