"Феликс Дан. Борьба за Рим " - читать интересную книгу автора

подбородок покрывались чуть пробивавшимся светлым пушком. Одежда его была
вся белая. Длинный военный плащ из тонкой шерсти сдерживался у правого плеча
золотой пряжкой, сандалии на ногах крепились белыми кожаными ремнями,
которые, крестообразно переплетаясь, доходили до колен. Белые руки были
обнажены и украшены широкими браслетами. Когда он стал, опершись о копье,
служившее ему и оружием, и посохом, и повернулся ко входу, глядя на своих
более медлительных товарищей, то казалось, будто в мрачные развалины
древнего храма возвратился прекрасный бог его лучших дней.
Второй из пришедших имел значительное семейное сходство с первым, но
совершенно иное выражение. Он был на несколько лет старше, выше ростом и
шире в плечах. Густые, темные вьющиеся волосы были коротко острижены. В
выражении его лица не было той жизнерадостности, ясной доверчивости и
надежды, которые освещали черты его младшего брата. Вместо них в его лице,
как и во всей фигуре, было выражение медвежьей силы и храбрости. Одежда его
была из простой темной материи, а в руках короткая, тяжелая палка из
твердого дуба.
Третий человек задумчиво шел позади. На нем был стальной шлем, меч и
темный плащ готского крестьянина*. Прямые каштановые волосы его были
подстрижены, черты лица правильны, выражение открытое, прямое, мужественное,
спокойное.
______________
* Готы - народ германского племени. При короле Теодорихе Великом они
завоевали Италию и основали там свое государство.

Как только он вошел в храм и поклонился старику, молодой вскричал:
- Ну, Гильдебранд, прекрасно должно быть приключение, ради которого ты
вызвал нас в такую ужасную погоду в это дикое место! Говори же, в чем дело!
Но старик вместо ответа обратился к последнему из пришедших:
- А где же четвертый приглашенный?
- Он хотел идти один и отстал от нас. Ты ведь знаешь его.
- Да вот и он! - вскричал юноша, указывая на другую сторону холма.
Действительно, оттуда приближался человек, в высшей степени
своеобразный на вид. Яркий свет факела освещал бледное как привидение, почти
бескровное лицо. Голова его была обнажена, длинные, блестящие черные локоны
спускались на плечи. Густые черные брови и длинные ресницы оттеняли большие
темные, очень грустные глаза. В складках тонкого рта виднелась глубокая,
скрытая печаль. Лицо и осанка его были еще совсем юношеские, но душа,
казалось, преждевременно созрела от страданий. На нем был панцирь из черной
стали, а в правой руке сверкал боевой топор на длинной рукоятке. Простым
наклоном головы он приветствовал других и молча стал подле старика, который
между тем начал свою речь:
- Я пригласил вас сюда, потому что должен поговорить о важном деле с
верными людьми, которые могут оказать помощь. И никто посторонний не должен
подслушать нас. Долго, много месяцев присматривался я ко всему народу и
выбрал вас: вы именно такие, которые нужны. Когда вы выслушаете меня, то
сами поймете, что об этой ночи необходимо молчать.
Третий из пришедших серьезно взглянул в глаза старику.
- Говори спокойно, - сказал он, - мы выслушаем и будем молчать. О чем
хочешь ты говорить?
- О нашем народе, о царстве готов, которое стоит на краю гибели.