"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

Когда я закончил говорить, он позволил себе не согласиться со мной и
выставил совершенно неожиданные аргументы и факты, на которые у меня не
нашлось вразумительного ответа. Я признался, что почти ничего не знаю об
этом предмете, и выразил удивление его осведомленностью. Тогда он рассказал,
как несколько лет назад ему довелось жить в некоем бординг-хаузе[41] в
Ливерпуле, где он случайно нашел брошюру о Хлебных законах. Поскольку там
содержались вычисления, он прочел ее очень внимательно и с тех пор искал
кого-нибудь, кто мог бы пополнить полученные им сведения. Несмотря на
давность знакомства с сим предметом, совершенно необычным для моряка, он тем
не менее сохранил в памяти всю цепь рассуждений, основанных на принципах
политической экономии. Ему было известно даже устройство паровой машины,
поскольку он провел несколько месяцев на пароходе. Он знал каждую звезду на
небесной сфере и умел пользоваться квадрантом и секстаном. Матросы
говаривали, что Гаррису достаточно ведра со смолой, чтобы взять
меридиональную высоту солнца. Таков был этот человек, отправлявший в свои
сорок лет все ту же собачью должность матроса за двенадцать долларов в
месяц. Причина этого крылась в его прошлом, о котором я узнал от него
самого.
Он был англичанином, уроженцем Ильфракомба в Девоншире. Родитель его
плавал шкипером на небольшом бристольском каботажнике. После его смерти
Гаррис еще совсем ребенком остался на попечении матери, благодаря заботам
которой смог получить начальное образование. Зимой он ходил в школу, а лето
проводил в море, работая на каботажных судах, и так до семнадцати лет, когда
он покинул дом и отправился в дальнее плавание. О своей матери он всегда
отзывался с глубочайшим почтением, как о женщине большого ума, которая
следовала превосходной системе воспитания, благодаря чему все три его брата
вышли в люди, и лишь один он из-за своего невероятного упрямства остался
неудачником. В одном, по его словам, ее метод воспитания сильно отличался от
метода других матерей, пестующих своих детей: когда он, бывало, оказывался
не в духе и отказывался есть, его мать, вместо того чтобы отобрать у него
тарелку и назидательно сказать, что, дескать, голод все равно возьмет свое,
вставала рядом и заставляла проглотить пищу, всю до последней ложки. Его
чувство признательности к ней за все ее старания, хотя и безуспешные, было
столь велико, что после окончания плавания он намеревался отправиться домой
со всем своим заработком, чтобы поддержать ее в старости, если найдет
старушку в живых.
Он провел почти двадцать лет в море, совершая самые разные рейсы, но
чаще всего из Нью-Йорка или Бостона. Двадцать лет порочной жизни! Все грехи,
каким только предаются матросы, были изведаны им до самого дна. Несколько
раз судьба бросала его на больничную койку, но благодаря необыкновенной
крепости организма он поднимался с нее живым и здоровым. Неоднократно,
благодаря его всеми признанным познаниям в морском деле, его продвигали на
место старшего помощника, однако его поведение в порту, и прежде всего ничем
неодолимая склонность к пьянству, неизменно сбрасывали его вниз, в
матросский кубрик. Однажды ночью, с горечью вспоминая свою прошлую жизнь и
лучшие годы, растраченные понапрасну, он сказал мне: "Там, внизу, в кубрике,
стоит мой сундук со всякой рухлядью - вот итог двадцати двух лет каторжного
труда, когда работаешь как лошадь, а с тобой обращаются как с собакой". С
годами он стал понимать, что необходимо хоть как-то обеспечить собственную
старость, и постепенно пришел к убеждению, что злейший его враг - это ром.