"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

бриг, с полным парусным вооружением, он неторопливо пересек бухту и ушел на
юго-восток в направлении острова Каталина. Еще через день снялся "Эвон",
взяв курс на Сан-Педро. Подобное совпадение могла не заметить только
береговая охрана или калифорнийские жители, но мы-то хорошо понимали эту
механику. Бриг уже не показывался на побережье, зато "Эвон" через неделю
прибыл в Сан-Педро со значительно пополнившимся грузом кантонских и
американских товаров.
Таков один из способов избежать уплаты высоких пошлин, которые
мексиканцы налагают на импортные товары. Делается это так: судно приходит в
Монтерей, где есть единственная на всю Калифорнию таможня, и регистрирует
там свой весьма скромный груз. После этого открывается торговля. А через
месяц, продав значительную часть своего товара, это судно уходит на остров
Каталина или какой-нибудь другой необитаемый остров мористее побережья и
берет там с другого судна, пришедшего из Оаху и уже ожидающего его, отборный
груз. Дня через два после ухода "Эвона" появилась "Лориотта", которая,
несомненно, тоже урвала кусок.
Вторник, 10 ноября. Как обычно, перед закатом солнца пошли на вельботе
забрать капитана, а когда возвращались, то увидели, что на нашем судне,
которое лежало мористее других, поднят флаг. Конечно, это означало только
одно: "Вижу парус!", однако мы были закрыты мысом и ничего не могли
рассмотреть. "Навались, ребята, навались! Заноси больше!" - подгонял нас
капитан, то откидываясь всем телом назад, то выкидывая руки вперед до
предела; мы заставили шлюпку нестись по воде, словно ракета. Через несколько
минут такой гребли из-за мыса один за другим начали открываться острова, и
уже был виден пролив, в котором с легким попутным ветром направлялось к
якорной стоянке какое-то судно под брамселями. Повернув к нему, капитан
велел навалиться еще сильнее, но нас и не нужно было понукать, ибо
перспектива побывать на новом судне, пришедшем, может быть, из дома, узнать
новости, которые потом можно рассказывать в кубрике, настолько воодушевила
нас, что мы напрягались как только могли. Сидевший в вельботе капитан
"Лориотты" Най, старый китобой, тоже вошел в азарт. "Не жалей хребтов, ломай
весла! Хорошо пошла!" - громко выкрикивал он. В это время сделался вдруг
мертвый штиль, и, поскольку до судна оставалось мили две, не больше, мы
рассчитывали вскоре подойти к нему. Но как на зло задул бриз, на судне
перебрасопили реи и легли на левый галс, хорошим ходом направились к
островам. Это, конечно, заставило нас остановиться; капитан скомандовал:
"Легче, левая!, Правая навались!", и мы вернулись на "Элерт" с таким
чувством, словно нас отхлестали по щекам. Всю ночь дул легкий береговой
бриз, и новоприбывшее судно стало на якорь только под утро.
Оно оказалось китобойным судном "Вилмингтон энд Ливерпул пэкет" из
Нью-Бедфорда, которое возвращалось с промысла, имея в трюмах девятнадцать
сотен бочек ворвани. В нем с первого взгляда нетрудно было узнать
"фонтанщика" по подъемным устройствам и шлюпкам, коротким брам-стеньгам и
вообще по неряшливому виду парусов, такелажа и корпуса. Когда мы поднялись
на борт, то нашли и все остальное в том же "китобойном" стиле. Его
фальшпалуба была грязная от жира и вся в выщерблинах, такелаж болтался,
давно не смолившиеся снасти начинали уже белеть, с рангоута и блоков везде
слезала краска, сезни на парусах были наложены кое-как. Капитан, тощий и
долговязый квакер в коричневом сюртуке и широкополой шляпе, расхаживал по
юту, опустив голову, а его люди напоминали скорее рыбаков или фермеров, чем