"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

имеем при этом наилучший ход, а клипера быстрее всего идут круто к ветру. У
нас было еще одно преимущество - дул легкий ветер, и мы поставили больше
парусов, неся брамсели и бом-брамсели на фоке и гроте и еще десять лиселей,
в то время как на неизвестном судне смогли добавить только гаф-топсель.
Утром оно несколько приблизилось к нам, но когда пошел дождь и ветер еще
более ослабел, начало отставать. Вся наша команда оставалась на палубе до
самого вечера, и мы привели в готовность огнестрельное оружие. Но нас было
слишком мало, и вряд ли мы могли бы что-нибудь сделать, если бы наши
опасения подтвердились. К счастью, ночь оказалась безлунной и на редкость
темной, так что, погасив все огни и изменив курс на четыре румба, мы
надеялись ускользнуть. Мы даже не подсвечивали нактоуз и держали по звездам,
сохраняя все время абсолютную тишину. На рассвете горизонт был совершенно
пуст, и мы легли на прежний курс.
Среда, 1 октября. Пересекли экватор по западной долготе 24° 24'. Теперь
в соответствии со старинным обычаем я получил право называться сыном Нептуна
и немало радовался, что заслужил сей титул без той неприятной церемонии,
которую приходится претерпевать столь многим. Единожды перейдя экватор, вы
уже навсегда освобождаетесь от этого обряда и получаете все права
подстраивать разные шутки новичкам. Если на судне нет пассажиров, сия
традиция соблюдается теперь лишь в редких случаях, но когда таковые имеются,
всегда бывает много веселья и развлечений.
По прошествии некоторого времени все матросы убедились в том, что
второй помощник по имени Фостер - самый пустой и неосновательный человек, да
и как моряк тоже плох, и что капитан крайне недоволен им. А права капитана в
подобных случаях хорошо известны, и все мы предвидели неприятности. Фостера
(которого называли мистером только благодаря его должности) можно было
считать моряком лишь наполовину, так как прежде он ходил только в короткие
рейсы, оставаясь в промежутках между ними подолгу на берегу. Его отец владел
некоторым капиталом и намеревался дать сыну порядочное образование; однако
вследствие лености и неспособности к учению его пришлось отдать в морскую
службу, но и там он преуспел ничуть не больше. К тому же, в отличие от
многих других бездельников, этот человек совсем не обладал качествами
моряка; он, как говорится, был слеплен не из того теста. Фостер зачастую
пускался в долгие рассуждения с командой, наговаривал на начальство и шутил
с юнгами, то есть всячески подрывал дисциплину. Подобное поведение всегда
подозрительно для капитана и в конце концов не одобряется даже самими
матросами. Они скорее предпочитают энергичного и требовательного помощника,
который умеет держать дистанцию, но относится к команде по-человечески.
Среди прочих дурных привычек Фостер имел обыкновение спать на вахте и,
застигнутый однажды капитаном, получил предупреждение, что в следующий раз
будет отстранен от должности. Для того чтобы помешать ему спать на вахте,
капитан приказал убрать с палубы клетки для кур. Сам капитан никогда даже не
присаживался, будучи на палубе, и не позволял этого помощникам.
На вторую ночь после прохождения экватора наша вахта стояла с восьми до
двенадцати, и последние два часа был мой черед на штурвале. Всю ночь
налетали легкие шквалы, и капитан велел мистеру Фостеру, командовавшему
нашей вахтой, смотреть в оба. Встав за штурвал, я вскоре увидел, что
помощник совсем осовел и в конце концов улегся на световой люк и крепко
заснул. Вскоре на палубу тихо поднялся капитан и встал рядом со мной,
поглядывая на компас. Помощник все-таки почувствовал его присутствие, но