"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

материи, а женщинам такое же грубое платье и ничего больше - ни башмаков, ни
чулок.
В Монтерее проживают несколько англичан (англичанами, или Ingles,
называют всех, кто говорит по-английски) и американцев, женившихся на
калифорнийках и перешедших в римско-католическую веру. Все они сколотили
значительное состояние, так как при большом трудолюбии, бережливости и
смётке вскоре прибрали к рукам почти всю местную коммерцию. Обычно они
содержат магазины, где торгуют в розницу скупленными на наших судах оптом
товарами, которые в немалом количестве отправляют в глубь страны, взимая в
виде платы шкуры, обмениваемые в свою очередь на товары на тех же судах. В
каждом городе побережья есть иностранцы, занятые такой торговлей, но я могу
припомнить лишь две или три лавчонки, принадлежащие местным жителям. Люди,
естественно, с подозрением смотрят на чужеземцев, и им не разрешают
поселяться здесь без перехода в католичество. Впрочем, женясь на
калифорнийках и воспитывая своих детей в римской вере как природных
мексиканцев, не обучая их ни слову по-английски, такие люди снимают с себя
подозрения и недоверие, становятся известными, а иногда и влиятельными
людьми. К примеру, главные алькальды в Монтерее и Санта-Барбаре от рождения
чистокровные янки.
Мужчины в Монтерее, кажется, не слезают с седла. Лошадей здесь столько
же, сколько собак и цыплят на Хуан-Фернандесе. Для них не строят конюшен, а
позволяют бегать и пастись, где им заблагорассудится. Всех лошадей клеймят и
надевают им на шею длинную кожаную веревку наподобие лассо, которую они
всегда волочат за собой и при помощи которой их легко поймать. Обычно
мужчины утром вылавливают какую-нибудь лошадь, взнуздывают и седлают ее и
ездят на ней в течение дня, отпуская к вечеру. А на следующее утро ловят уже
другую. Во время дальних поездок они загоняют по нескольку лошадей, бросая
одну и лишь перекладывая седло на другую, пока не добираются до места. Во
всем свете, наверное, нет лучших наездников, чем мексиканцы. Уже в возрасте
четырех-пяти лет мальчиков сажают на лошадь, хотя их ноги не доходят и до
половины ее боков, так что можно сказать, что они вырастают в седле.
Стремена здесь всегда закрыты спереди, чтобы не зацепиться во время езды по
лесу, а седла большие и тяжелые с высокой передней лукой, вокруг которой
обматывают лассо. Эти люди, кажется, не способны пройти пешком хотя бы до
соседнего дома, и рядом с крыльцом каждого домика всегда привязано по
нескольку лошадей. Желая показать свою удаль, они сначала стегают лошадь,
затем, не касаясь стремян, прыгают на ходу в седло и, пришпорив ее, куда-то
мчатся на всем скаку. Шпоры прямо-таки зверские орудия пытки с тупыми
зубцами дюймовой длины, к тому же еще и ржавые, и поэтому лошадиные бока
нередко сплошь покрыты кровоточащими ранами. Калифорнийцы любят
демонстрировать свое искусство верховой езды во время скачек, травли быков с
собаками и прочих увеселений, однако нам не приходилось бывать на берегу в
праздники, и мы ничего этого не видели. Монтерей, кроме того, славится
петушиными боями, азартными играми, фанданго[18] и другими подобного рода
развлечениями и превеликим мошенничеством. Трапперы и охотники, порой
забредающие сюда из-за Скалистых гор со своими ценными шкурами и мехами,
часто предаются местным увеселениям и наслаждаются ими до тех пор, пока не
прокутят все свои деньги и имущество, после чего исчезают из города
обобранные до нитки.
Только характер самих жителей мешает Монтерею сделаться большим