"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

бортом навалился на "Лагоду". Там команда завтракала в кубрике, и кок
"Лагоды", заметив, что нас несет на них, выскочил из камбуза и криками
призвал матросов и помощников.
К счастью, все кончилось сравнительно благополучно. Утлегарь "Лагоды"
прошел у нас между фок- и грот-мачтами, сорвал часть такелажа и сломал
поручни. Сама она потеряла только мартин-штаг. Мы наконец остановились. На
"Лагоде" потравили канат, мы отошли от них и отдали второй якорь, но столь
же неудачно, как и первый, так как, прежде чем кто-либо осознал это, нас
понесло теперь на "Лориотту". Капитан быстро и свирепо выкрикивал команды
одну за другой: поставить марсели, вынести их на ветер - в надежде сдвинуть
или расчистить якоря, но все впустую. Тогда он спокойно уселся на поручни и
крикнул капитану Наю, что идет к нему с визитом. Нас все-таки снесло на
"Лориотту", и мы ударились правым кормовым подзором о ее левую скулу, при
этом были снесены часть наших поручней правого борта, ее левый боканец и
одна или две стойки на палубе. На баке "Лориотты" мы увидели нашего красавца
Джексона, который вместе с островитянами старался освободиться от нас.
Потравив наш канат, мы отошли, но наши якоря, без сомнения, уже перепутались
с ее якорями. Мы налегли на шпиль, но безрезультатно - по всей видимости,
что-то приключилось с якорным канатом. Нас опять понесло, теперь уже на
"Аякучо", но в это время от него отвалила шлюпка, доставившая к нам капитана
Вильсона. Это был низкорослый подвижный человек лет пятидесяти и на вид
очень крепкого сложения. Опытнейший моряк, да еще лет на двадцать старше
нашего капитана, он без колебаний отправился помочь нам советом, и
постепенно от советов стал переходить к делу и уже распоряжался, когда
ходить на шпиле, когда обстенивать паруса и когда выносить на ветер марсели,
ставить или убирать кливер и трисель. Наш капитан еще пытался командовать,
но поскольку Вильсон почти каждый раз поправлял его, говоря мягким отеческим
голосом: "Да нет же, капитан Томпсон, ну зачем вам ставить кливер?" или "Еще
не время выбирать канат", то он вскоре совсем смолк. Мы тоже не возражали,
ибо Вильсон был добряком, а благодаря его мягкой манере обращения все
делалось необычайно легко. Через два-три часа непрестанной работы на шпиле,
когда приходилось напрягаться изо всех сил, был поднят один из якорей,
сцепившийся с маленьким становым якорем "Лориотты". Очистив наш якорь, мы
снова отдали его, а затем подняли второй якорь, проволочившийся по дну почти
через половину бухты. "А теперь я найду для вас хорошее место", - сказал
Вильсон, и, поставив оба марселя, он приспустился ближе к берегу, и в лучшем
виде поставил нас на якорь прямо напротив склада шкур, где нам предстояло
разгружаться. После этого он уехал. Теперь осталось только убрать паруса и
начинать завтракать, что было весьма кстати, ибо с прошлого полудня мы
ничего не ели, а работали до седьмого пота. К тому же и время уже подходило
к двенадцати. После завтрака и до самой ночи мы готовили шлюпки и возились с
постановкой судна на якорь.
Двое из нас после ужина повезли капитана на "Лагоду". При подходе к ней
он назвал себя, и стоявший у входного порта старший помощник крикнул вниз
капитану Брэдшоу:
- Капитан Томпсон на борту, сэр!
- Вместе со своим бригом? - прогремел старый и грубый морской волк
таким голосом, который можно было услышать от носа до кормы.
Его возглас немало уязвил нашего капитана и до самого конца плавания
оставался у нас, да, впрочем, и по всему побережью, постоянной шуткой.