"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу авторабортом навалился на "Лагоду". Там команда завтракала в кубрике, и кок
"Лагоды", заметив, что нас несет на них, выскочил из камбуза и криками призвал матросов и помощников. К счастью, все кончилось сравнительно благополучно. Утлегарь "Лагоды" прошел у нас между фок- и грот-мачтами, сорвал часть такелажа и сломал поручни. Сама она потеряла только мартин-штаг. Мы наконец остановились. На "Лагоде" потравили канат, мы отошли от них и отдали второй якорь, но столь же неудачно, как и первый, так как, прежде чем кто-либо осознал это, нас понесло теперь на "Лориотту". Капитан быстро и свирепо выкрикивал команды одну за другой: поставить марсели, вынести их на ветер - в надежде сдвинуть или расчистить якоря, но все впустую. Тогда он спокойно уселся на поручни и крикнул капитану Наю, что идет к нему с визитом. Нас все-таки снесло на "Лориотту", и мы ударились правым кормовым подзором о ее левую скулу, при этом были снесены часть наших поручней правого борта, ее левый боканец и одна или две стойки на палубе. На баке "Лориотты" мы увидели нашего красавца Джексона, который вместе с островитянами старался освободиться от нас. Потравив наш канат, мы отошли, но наши якоря, без сомнения, уже перепутались с ее якорями. Мы налегли на шпиль, но безрезультатно - по всей видимости, что-то приключилось с якорным канатом. Нас опять понесло, теперь уже на "Аякучо", но в это время от него отвалила шлюпка, доставившая к нам капитана Вильсона. Это был низкорослый подвижный человек лет пятидесяти и на вид очень крепкого сложения. Опытнейший моряк, да еще лет на двадцать старше нашего капитана, он без колебаний отправился помочь нам советом, и постепенно от советов стал переходить к делу и уже распоряжался, когда ходить на шпиле, когда обстенивать паруса и когда выносить на ветер марсели, но поскольку Вильсон почти каждый раз поправлял его, говоря мягким отеческим голосом: "Да нет же, капитан Томпсон, ну зачем вам ставить кливер?" или "Еще не время выбирать канат", то он вскоре совсем смолк. Мы тоже не возражали, ибо Вильсон был добряком, а благодаря его мягкой манере обращения все делалось необычайно легко. Через два-три часа непрестанной работы на шпиле, когда приходилось напрягаться изо всех сил, был поднят один из якорей, сцепившийся с маленьким становым якорем "Лориотты". Очистив наш якорь, мы снова отдали его, а затем подняли второй якорь, проволочившийся по дну почти через половину бухты. "А теперь я найду для вас хорошее место", - сказал Вильсон, и, поставив оба марселя, он приспустился ближе к берегу, и в лучшем виде поставил нас на якорь прямо напротив склада шкур, где нам предстояло разгружаться. После этого он уехал. Теперь осталось только убрать паруса и начинать завтракать, что было весьма кстати, ибо с прошлого полудня мы ничего не ели, а работали до седьмого пота. К тому же и время уже подходило к двенадцати. После завтрака и до самой ночи мы готовили шлюпки и возились с постановкой судна на якорь. Двое из нас после ужина повезли капитана на "Лагоду". При подходе к ней он назвал себя, и стоявший у входного порта старший помощник крикнул вниз капитану Брэдшоу: - Капитан Томпсон на борту, сэр! - Вместе со своим бригом? - прогремел старый и грубый морской волк таким голосом, который можно было услышать от носа до кормы. Его возглас немало уязвил нашего капитана и до самого конца плавания оставался у нас, да, впрочем, и по всему побережью, постоянной шуткой. |
|
|