"Юлий Даниэль(Николай Аржак). Говорит Москва (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Когда мы шли к речке, Володька нагнал меня, взял под руку и сказал,
скорбно глядя своими библейскими глазами:
- Понимаешь, Толя, я думаю, здесь что-то насчет евреев замышляют...


II



Ну кто бы смог, ну кто бы вынес,
Когда бы не было для нас
Торговли масками на вынос
На каждый день, на каждый час?
Рядись лифтером и поэтом,
Энтузиастом и хлыщом,
Стучись в окошко за билетом,
Ори! Но но забудь при этом,
Что "Вход без масок воспрещён".

Илья Чур. "Билеты продаются".


Вот я пишу все это и думаю: а зачем мне, собственно, понадобилось делать
эти записи? Опубликовать их у нас никогда не удастся, даже показать
прочесть некому. Переправить заграницу? Но, во-первых, это практически
неосуществимо, а во-вторых, то, о чем я собираюсь писать, уже рассказано в
сотнях зарубежных газет, по радио об этом день и ночь трещали; нет, у них
там все это давно обсосано. Да, по правде говоря, это и не очень красиво -
печататься в антисоветских изданиях.
Я притворяюсь. Я знаю, зачем я пишу. Я должен сам для себя уяснить, что же
всё-таки произошло. И, главное, что произошло со мной? Вот я сижу за своим
письменным столом. Мне тридцать пять лет. Я попрежнему работаю в этом
дурацком промышленном издательстве. Внешность моя не изменилась. Вкусы
тоже. Так же, как и рань-ше, я люблю стихи, люблю выпить, люблю баб. И они
меня, в общем, любят. Я в свое время был на войне. Убивал. Меня самого
чуть не убили. Когда женщины вдруг притрагиваются к шраму на моем бедре,
они отдергивают руку и вскрикивают шёпотом: "Ой, что это у тебя?" "Это
ранение, - говорю я, - рубец от разрывной". "Бедный, - говорят они, - это
было очень больно?" В общем, все, как и раньше. Любой знакомый, любой
приятель, сослуживец сказал бы: "Ну, Толька, ты совершенно не меняешься!"
Но ведь я-то знаю, что этот день схватил меня за шиворот и ткнул в лицо
самому себе! Я-то знаю, что мне пришлось знакомиться с собой заново!
И еще одно. Я не писатель. В юности писал стихи, да и сейчас могу - к
случаю; написал несколько театральных рецензий - думал таким манером
пробиться в литературу, но ничего не вышло. Но я всё-таки пишу. Нет, я не
графоман. Графоманы (я с ними часто встречаюсь по своей должности
литсотрудника), графоманы уверены в собственной гениальности, а я знаю,
что таланта у меня нет. Или, если есть, то небольшой. А писать очень
хочется. Ведь что хорошо в моем положении, что приятно? Знаю заранее, что
никто читать не будет, и могу писать безбоязненно, все, что в голову