"Д.С.Данин. Нильс Бор " - читать интересную книгу автора

"свойств материи, зависящих от системы электронов в атоме". И сердце его
нового слушателя-спектроскописта -- дрогнуло от надежды...
А спектры? -- вдруг спросил Хансен. -- Как твоя теория объясняет
спектральные формулы?
Спектральные формулы?!
Бор навсегда запомнил и вопрос Хансена, и свое тогдашнее недоумение. В
беседе с историками он повторил признание, полувеком раньше поразившее его
универси-тетского товарища:
"...я ничего не знал ни о каких спектральных формулах".
Так дети говорят -- "а у нас этого не проходили...".
Тут место для долгой паузы: примирение с неправдоподобным требует
времени. Но все-таки паузу надо за"-полнить. Есть чем.
...Всего непостижимей, что это признание Бора было для него заурядным!
Таким, то есть самим собою, он пребывал всегда. Оглядываясь назад, довольно
вспомнить, как в ноябре 11-го года, в минуту решающей встречи с Резерфордом,
он еще ничего не знал о планетарном атоме. Заглядывая вперед, довольно
прислушаться к рассказу одного из последних его ассистентов -- молодого
голландского физика Абрахама Пайса.
Дело было в 46-м году в Копенгагене. Пайс занимался вопросами теории
поля. Бор предложил ему поработать летом вместе -- "если Вас это
соблазняет...".
Не нужно описывать чувства, с какими на следующее утро шел начинающий
теоретик к Бору. Но первое, что он услышал, вызвало у юноши улыбку
недоверия:
"...Бор сразу сказал мне, что работа с ним будет плодотворной, только
если я пойму, что он в этих делах дилетант. Он объяснил, что так уж у него
бывало всегда с новыми проблемами -- ему приходилось начинать с полного
незнания предмета... Я вспомнил его слова через несколько лет, когда сидел
рядом с ним на коллоквиуме в Принстоне. Темой обсуждения были ядерные
изомеры. (В их числе и открытые И. В. Курчатовым. -- Д. Д.) Слушая
докладчика, Бор становился все беспокойней и нашептывал мне, что тут
произносятся вслух совершенно ошибочные вещи. Наконец он не мог больше
сдерживаться и захотел выступить с возражениями. Но, едва приподнявшись,
снова опустился на место, посмотрел на меня с потерянным видом и спросил: "А
что такое изомеры?"
114
Троеточие в середине рассказа Пайса заменило опущенную фразу -- она
хороша как заключение:
"Может быть, лучше всего сказать, что сила Бора гнездилась в его
поражающей интуиции и проникновенности мысли, а вовсе не в эрудированности".
Тут, как й во всем, сказывалась его натура: не рвавшийся быть впереди
"по всем предметам", он не умел лелеять знания впрок. У его силы была своя
уязвимость.
...За тридцать три года до Пайса вежливая улыбка недоверия поместилась
на лице Хансена. Но, как и Пайс, Хансен увидел, что Бор не шутит: ему и
вправду были незнакомы давно известные спектральные формулы Бальмера (1885),
Ридберга (1890), Ритца (1908). И Хансену не оставалось ничего другого, кроме
как с жаром (или снисходительностью?) сказать ему:
Тебе необходимо посмотреть эти формулы. Ты увидишь, с какой
замечательной простотой они описывают спектры!