"Джеймс Патрик Данливи. Франц Ф " - читать интересную книгу автора

дожидалась пустая каталка. Случалось, оттуда выкатывал черный фургон
похоронного бюро, и служащий, шагая впереди, на узкой улице перекрывал
движение. Выше ворот были большие окна, в которые Франц мог заглянуть с
противоположной стороны дороги. Полки по стенам огромной комнаты и ряды
бутылочек и склянок. Вот, стало быть, где все будем.
Больница простиралась до самой реки. Но тут уже травка, деревья,
высокие балконы корпусов и окна со шторами. Сидит кто-нибудь в кресле с
высокими колесами, читает. У этого входа всегда стояли несколько длинных
дорогих автомобилей. Выглядит ободряюще. Внутри сверкающая стойка
регистратуры в освещенном холле. Тут престарелым дамам в мехах и с палочками
помогают осилить крыльцо их личные шоферы.
В самый жаркий полдень здесь, у реки, всегда свежо. Молоденькие клены
простирают ветви над дорожками. Вечерами корпуса фабрики на той стороне ярко
сияют неоновыми огнями, мерцают и колыхаются. По субботам и воскресеньям на
реку выходят яхты. Белые бабочки-однокрылки.
За больницей была тюрьма. Решить, где оказаться лучше - в больнице или
в тюрьме, - всегда непросто. Поразмыслив над этой проблемой всерьез, Франц
выбрал тюрьму. От нее, по крайней мере, ближе к реке и рукой подать до
станции метро. Коли уж стену как-то одолеешь, окажешься поблизости от
городского транспорта. Мысль утешительная.
На ступеньках станционной платформы Франц - четкий черный силуэт,
закованный в одиночество и викторианский костюм. В поезде он всегда уступит
место женщине, тем самым вызывая в себе чувство, что все в мире по-прежнему,
все в порядке. Путешествовали чаще всего длинные девицы с лошадиными лицами;
они закидывали ногу на ногу, щедро щеголяя костлявыми коленками, на которые
клали книжки. Если до работы оставалось время, Франц заходил выпить кофе на
Гарвард-сквер. В эту лучшую пору утра, когда корпуса колледжей пробуждаются.
От летнего хлопанья об асфальт голубых тапок. Контраст поразительный: после
тесной полутьмы Элдерберри-стрит - эти просторно раскинувшиеся здания. Эти
белозубые студенческие улыбки. Его поезд тормозит у последней станции, и уже
даже воздух иной. Белые чистые стены подземного перехода. Журнальный киоск.
Даже весы и автомат с жевательной резинкой окружены аурой чистоты. Тут он
взвешивался (171 фунт) и покупал резинку.
Здание, где Франц Ф работал, сразу за площадью. На первый взгляд можно
принять его за библиотеку. За стойкой при входе сидела молодая женщина, ее
светлые волосы стянуты на затылке в узел. Франц входил, она ему кивала. Он
приподнимал шляпу, слегка наклонял голову; не более. Как бы она не
заподозрила притворство. Да и костюм. Не слишком ли обманом отдает. Каждое
утро мимо нее он шествовал в надежде, что она задаст какой-нибудь вопрос. У
него такой умный вид. Но ее лицо не выражало никаких эмоций, а звали ее
Лидия.
Ее ноги он выучил наизусть. Мускулы плавно обтекают длинные лодыжки, а
пальчики немножко смяты. Во внешних уголках каждого глаза карандашом
проведены черные черточки, придающие ее лицу что-то китайское. Ее молчание
ему казалось настороженным, слегка неодобрительным. Но каждое утро, проходя
мимо, он чувствовал, что дела его не так уж плохи.
Потом по лестнице вверх к себе в комнату, где два широких окна смотрят
на улицу. Открыть на длинном письменном столе портфель. Руками веснушчатыми,
серыми и усталыми, неверными, будто два крюка. Такой же точно день, как
раньше, как всегда, и может быть, как все в его будущем. Йота надежды только