"Морис Дантек. Красная сирена " - читать интересную книгу автора

давала Алисе госпожа Якоб, русская эмигрантка, с отличием окончившая
Московскую консерваторию, бывшая первая скрипка Ленинградского
симфонического оркестра под управлением Шостаковича (рекомендации, ничего
не говорившие ее матери, которая в разговоре отделывалась идиотским "да,
конечно"). Для Евы валено было одно: среди европейского бомонда,
прожигающего жизнь на модных высокогорных курортах, считалось шиком брать
уроки у знаменитого артиста. В вечер первого визита старой русской дамы
Вильхейм лениво клевал ужин, приготовленный новыми поварами, супружеской
парой тамильцев, нанятых совсем недавно. Позже именно они представили Еве
Сунью.
- Скажи мне, Ева, тебе не кажется, что Якоб - какая-то еврейская
фамилия, а? Кроме того, она, по-моему, немного чокнутая. Что она имела в
виду, рассказывая о какой-то осаде?
Алиса не отрываясь смотрела на мать, которая, делая вид, что не слышит
вопроса, продолжала читать толстый еженедельник и поедать пармскую ветчину.
Тогда Алиса, увидев, что Вильхейм устремил бессмысленный взгляд в
тарелку, холодно произнесла:
- Она говорила о блокаде Ленинграда. Между 1941-м и 1943-м. Ленинград
был отрезан фашистами от всего мира и погибал от голода. Но каждый день
оркестр выступал по радио.
Вильхейм подскочил на стуле и взглянул Алисе в глаза с каким-то
странным, испуганным выражением. Алиса чувствовала, что мать ошеломленно
смотрит на нее с другого конца стола.
Молодой австриец делал вид, что поглощен телевизором - новой
навороченной моделью, стоявшей в противоположном конце шикарной комнаты.
Алиса аккуратно положила ложку и "добила" отчима, почти не разжимая
губ:
- Еды было так мало, что людям приходилось беречь силы, совершая как
можно меньше движений, именно поэтому оркестр играл только анданте. Вот что
имела в виду госпожа Якоб, говоря, что анданте - ее конек. Именно поэтому
она так улыбалась.
Алиса знала - Вильхейму неизвестен точный смысл слова "анданте". Ее
разъяснение лишний раз подчеркнуло его никчемность. А он этого терпеть не
мог.
- Майн готт, - пробормотал Вильхейм, - мерзкие евреи... Тебе и вправду
так необходимо платить этой училке, а, Ева?
- Молчать! Впредь я бы попросила тебя позволить мне самой решать, что
нужно моей дочери, а что нет. Здесь я решаю, понятно?
Вильхейм насупился и сдался, даже не попытавшись дать бой.
Однажды, несколько недель спустя после того разговора, подслушанного
Алисой, она стала невольной свидетельницей странного телефонного звонка
господина Кеслера.
В тот день уроки физкультуры после обеда отменили из-за болезни
мадемуазель Люллен. Алиса погрузилась в "Дон Кихота" - она читала книгу
по-испански - и неожиданно услышала какой-то шум. Выглянув в окно, девочка
увидела белую японскую машину господина Кеслера. Он вошел в дом с
озабоченным видом, неся под мышкой какой-то пакет.
Повара-тамильцы еще не пришли, у мадемуазель Чатарджампы был выходной.
Алиса бесшумно открыла дверь своей комнаты и прислушалась к тишине дома,
которую нарушал только звук шагов Кеслера на первом этаже. Алиса