"Наталья Дарьялова. Великая и загадочная" - читать интересную книгу автора

НАТАЛЬЯ ДАРЬЯЛОВА

ВЕЛИКАЯ И ЗАГАДОЧНАЯ


Пустая маленькая аудитория с вытертой белесой доской.
На доске торопливой рукой было нацарапано: n где X, У, Z - целые числа
больше О, an - целое число больше 2.
"Никогда, - объяснил он сам себе, - эти традиционные, школьно известные
"неизвестные" - икс и игрек - в сумме - и зет, возведенные в энную степень,
не сравняются, если они больше нуля, а эн - больше двух".
И уже в самом низу доски было написано решительно словами и для пущей
убедительности подчеркнуто жирной чертой, будто возвещано толстым, не
терпящим возражений басом: "Доказать нельзя!" Неравенство было совсем
простое, и ему показалось совсем глупым, что для элементарного школьного
уравнения понадобилось такое громкое, категорическое утверждение-отрицание;
может быть, одна надпись наслоилась на другую, просто первую стерли до этих
серьезных слов "доказать нельзя" и сверху написали пустячное уравнение.
И он просто от нечего делать, без какой-то там сверхъестественной тяги,
взял маленький, обтесанный до кубика, кусочек мела.
- Хм, черт возьми, - сказал он, - какой дурак написал, что это не
доказывается? Наверняка такое простое уравнение или верно, или неверно.
При этом он размышлял еще как посторонний, как человек, который видит
на заборе ругательство и возмущается, но еще не бежит за таяпкой, чтобы его
смыть.
- Черт возьми! - повторил он снова это мужественное восклицание, потому
что тогда оно ему очень нравилось.- Это ж в два счета можно проверить! - И в
руке его оказался стертый брусочек мела, он подбросил его в воздух, как
подбрасывают кубик для игры в кости.
Так - белым кусочком мела на перепачканную чернилами ладонь пала ему
его судьба.
Проверка и доказательство вдруг оказались очень длинными, но конечный
ход явно лежал где-то на поверхности, только надо было до него добраться.
Ему не хватило всех белых листков, что нашлись в общежитии, не хватило
дня, вечера, ночи.
Когда за окном развиднелось, он символически провел пятерней по
волосам - причесался и пошел к двери. Потом, занеся одну ногу над порогом,
попятился, подбежал к своему столику и сунул в портфель такую же
всклокоченную, как он сам, кипу исписанных, вернее, исчерканных листков.
Невыспавшийся, но странно деловитый, взбудораженный и помятый, он
направился к декану математического факультета просить, чтобы его приняли
хотя бы на первый курс.
Если бы хоть на минуту - да и секунды хватило бы! - он задумался над
тем, что делает, он бы, конечно, не пошел. Но как человек импульсивный, он
принял решение и больше уже о нем не думал, оно стало объективным
обстоятельством, отделилось от него и уже не зависело от его воли и желаний,
как снег или дождь.
Появившись в приемной декана, он решительно прошел мимо секретарши,
даже не заметив ее, и оказался в святая святых быстрее любого профессора.
Но там за столом сидел не декан, а Трижды Андреич, или Андрей Андреевич