"Наталья Дарьялова. Вот и кончилась вечность..." - читать интересную книгу автора

тяжкий груз Великого Знания? Но нет, я не могу видеть, как они мучаются,
идут вслепую, ощупью находят неверный брод в бурном океане страстей и
поступков, падают, делают больно себе и другим, радуются, не зная, что горе
уже у порога. Я готов на любую кару, и я расскажу все.
Я расскажу о том, что ждет отца и маму, и бабушку, плачущую от
одиночества, хотя она среди любящих. Она плачет, потому что потеряла
главное - человека, с образом которого слилась вся ее жизнь. Ее покинул
спутник всех ее дорог, тот, кто знал и помнил ее молодой, когда не пожухли
еще щеки, и горели глаза, и тело не превратилось в дряблую болезненную
плоть. Глядя на нее, взятую в плен старостью, через тюремную решетку морщин,
он видел ее такой, какой была она в тот самый первый их день.
И вот он ушел. Когда уходят родители, они уносят навсегда детство и ту
драгоценную беспечность, которой дети никогда не ценят, и только потом, став
взрослыми, горько о ней жалеют.
А когда уходит муж, он уносит последнюю частицу тебя, молодой, которая
еще теплилась в его помнящем взгляде.
И остается только старая женщина. У нее еще будет, конечно, сколько-то
праздников, но рана ее, как у гемофилика, не затянется никогда и будет
наполнять душу воспоминаниями без надежд, горькими образами прошлого, за
которые она все равно будет цепляться, как тонущий губами, зубами хватает
воздух, плотный и насыщенный, такой необходимый, что без него просто
утонешь, и все тут. И так постепенно вся жизнь ее перетечет в эти
воспоминания, где она будет судить себя за все ошибки, и говорить все
недосказанное, и все станет с ног на голову, потому что жить по-настоящему
она будет только в этих воспоминаниях, единственно для нее реальных. Только
без запаха, потому что запах запомнить невозможно. Его легко вспомнить, этот
знакомый, волнующий запах, если снова встретишь - тогда отличишь его от
тысяч других, даже очень похожих.
И в ее душе будет жить воспоминание об этом запахе, таком родном,
близком, волнующем, до тех пор, пока она случайно не наткнется где-то в
шкафу на какую-нибудь мелочь, которую почему-то не отдали бедным
родственникам, ну, скажем, майку. И тогда этот запах вдруг возродится, вдруг
ударит с невиданной силой, и захочется схватить, обнять, прижать, прижаться,
но вещь окажется предательски пустой, как рукав безрукого, И тогда она уже
не сможет, не сможет сдержаться, и зарыдает в голос, давясь тоской и
слезами, уткнется в какой-нибудь угол и будет плакать долго, пока не
спохватится, что вот-вот придут дети, которым это нельзя показывать. Утрет
слезы фартуком, спрячет драгоценную майку под подушку, до своей одинокой
ночи, и пойдет существовать дальше, потому что все уже перевернулось, и
живет она только в воспоминаниях.
Потому что она любила. Люди, как и вещи, проходят через нашу жизнь все
с большей и большей скоростью. Но кто-то остается, и потом сама жизнь
ассоциируется с близостью этого человека. И вдруг он уходит, а кусочек жизни
еще остался, как остается ненужный уже лоскут после раскройки ткани. И
выбросить жалко, и ни к чему он. И лоскут оставляют, заталкивают куда-то в
дальний ящик, и он там лежит.
Конечно, всего этого я бабушке не скажу: она это горькое и без меня
знает. Но родителям скажу все. Что будет завтра, послезавтра, потом; куда
идти и что делать.
Вот только утра дождусь. А впрочем, зачем ждать? С такими вещами надо