"Джеральд Даррел. Гончие Бафута" - читать интересную книгу автора

и сложить его там и только потом разрешил им подняться ко мне. Это и были
охотники, которых прислал Фон; с полчаса я показывал им фотографии зверей и
объяснял, сколько за какого зверя буду платить. Потом я велел им идти на
охоту, а вечером доставить сюда ко мне все, что они поймают. Если же они
ничего не поймают, пусть приходят на следующее утро. Я оделил их сигаретами,
и они побрели по дороге, о чем-то оживленно переговариваясь и увлеченно
тыкая ружьями во все стороны.
В тот же вечер один из четверых вернулся с маленькой корзинкой. Он
присел на корточки, жалобно поглядел на меня и стал объяснять, что ему и его
товарищам по охоте не очень-то повезло на этот раз. Они ходили далеко,
сказал он, но не нашли ни одного зверя из тех, что я им показывал. Впрочем,
кое-что они все-таки добыли. Тут он подался вперед и поставил корзинку к
моим ногам.
- Не знаю, маса хочет такой добыча? - спросил он.
Я приподнял крышку и заглянул в корзинку. Я надеялся, что увижу белку
или, может, крысу, но там сидела пара больших прекрасных жаб.
- Маса нравится такой добыча? - спросил охотник, с тревогой вглядываясь
мне в лицо.
- Да, очень нравится, - сказал я, и он расплылся в улыбке.
Я уплатил ему что положено, наделил сигаретами, и он отправился
восвояси, пообещав вернуться наутро вместе со своими друзьями. Когда он
ушел, я мог наконец заняться жабами. Каждая была величиной с блюдце, глаза
огромные, блестящие, а короткие толстые лапы, казалось, не без труда
поддерживали тяжелое тело. Расцветка у них была просто изумительная: спинка
густого кремового цвета, в крошечных извилистых черных полосках; с боков
голова и тело темно-красные, цвета то ли вина, то ли красного дерева, а
живот - ярко-желтый, цвета лютика.
Надо сказать, что жабы всегда были мне симпатичны, ибо я убедился, что
они существа спокойные, благонравные и в них есть какая-то своя прелесть:
они не так неуравновешенны и не так придурковаты и неуклюжи, как лягушки,
кожа у них на вид не такая мокрая и они не сидят с разинутым ртом. Но до
встречи с этими двумя я воображал, что, хотя жабы по расцветке и вообще по
внешнему виду бывают очень несхожи, нрав у них у всех примерно один и тот
же: если знаешь одну, можно считать, что знаешь всех. Однако, как я очень
скоро обнаружил, характер у этих двух земноводных столь своеобразен, что
ставит их чуть ли не наравне с млекопитающими.
Эти существа называются жабами-сухолистками, потому что необычные
кремовые (с темными прожилками) их спины по цвету и рисунку очень напоминают
сухой лист. Если такая жаба замрет на земле в осеннем лесу, ее никак не
различить среди опавших листьев. Отсюда их английское название. Научное же
название - бровастая жаба, а по-латыни они называются еще удачнее - Bufo
superciliaris *, ибо такая жаба на первый взгляд кажется необычайно
надменной. Кожа над большими глазами как бы вздернута и собрана острыми
уголками, так что полное впечатление, будто жаба подняла брови и глядит на
мир свысока, с язвительной насмешкой.
∙ Bufo superciliaris (лат.) - буквально спесивая жаба. Примеч. ред.
Широко растянутый рот подбавляет жабе аристократической надменности:
углы его слегка опущены, словно жаба усмехается; такое выражение я видел еще
только у одного животного на свете - у верблюда. Прибавьте к этому
неторопливую, покачивающуюся походку и привычку через каждые два-три шага