"Лоренс Даррел. Tunc ("Бунт Афродиты" #1)" - читать интересную книгу автора

Но перед отъездом я сделал то, что не раз делал прежде, - отправился на
вокзал "Виктория", постоять несколько минут под часами. Сентиментальная
поблажка себе - ибо единственный человечный факт из жизни моих родителей,
который мне известен, это то, что они познакомились под этими часами. У
каждого там было назначено своё свидание. Эти часы решили мою судьбу. Это,
так сказать, ось собственного моего начала. (Первые уличные и карманные часы
имели форму яйца.) Говоря серьёзно, я часто приходил туда, чтобы
минуту-другую постоять в тихой задумчивости: возможно, пытаясь мысленно
узнать их среди встречных потоков бледных лиц, которые вечно кружат в этом
памятном месте. Здесь можно съесть непрожаренный гамбургер и поразмыслить о
сути рождения. Но никакого толку от этих размышлений, от этих минут
безнадёжного разглядывания толпы. Здесь по-прежнему кружит людской
водоворот, но я не могу различить в нем похоронных викторианских лиц
родителей. И все же, полагаю, они часть этого хаотичного бледного скопища,
квинтэссенция изменчивого лица и вотума, воплощение тех "девяноста
процентов, отвечающих "не знаю"", при любом опросе. Когда-то я собирался
изобрести что-нибудь такое, чтобы уловить их, некий аппарат, который бы
фиксировал отголоски прошлого. В конце концов, мы ведь видим свет формально
погасших звёзд... Но я замахнулся на недостижимое.
Возможно (тут появляется Нэш), я даже мог бы уловить след своего
наваждения, сконструировав запоминающее устройство для этого неотвязного
желания установить контакт с ними. Конечно, теперь такие устройства -
обычная вещь, но когда я начинал их конструировать, первые записывающие
аппараты были такой же диковинкой, как граммофон для примитивных африканских
племён в восьмидесятые. Так что Ипполита нашла их, мои грубые коробочки со
старомодными проводами и магнитами. Совершенствование памяти! Это заставило
меня обратиться к странным вещам, таким, как стенография, например.
Захватило меня целиком, так что я делал вообще что-то непостижимое, вроде
заучивания наизусть всего "Потерянного рая"*. В немыслимую летнюю духоту в
разорённой столице я просиживал ночи напролет над этими задачами, прерываясь
лишь на то, чтобы негромко поиграть на скрипочке или дополнить записи в тех
жёлтых тетрадях. Память птиц, млекопитающих, скрипачей. Да, но это никуда не
ведёт, так я считаю теперь; в своих разработках я опередил время и был
вооружён наподобие нынешних звукооператоров. Савой-Хилл, а позже Би-би-си
кое-что, немного, заплатили мне, чтобы я пополнил библиотечные фонды -
народными песнями Балкан, например; Шотландский университет собирал образцы
балканских диалектов для своих исследований по фонетике. Затем, занимаясь
между делом строением человеческого уха как звукоуловителя, я вступил в
конфликт с фирмой. Бах! Ом.
______________
* Эпическая поэма Джона Мильтона (1608-1674).

Да, вокзал "Виктория", а оттуда в банк, перевести деньги на Таити.
Затем в мой клуб, забрать почту и проверить ещё раз все оставленные мною
ложные следы: следы в бумагах, переходящие в следы самолёта на кожуре
итальянского неба. Затем легко, как пушинка, пролететь в лилово-меловой ночи
над заливом Сароникос. Чарлок в законном отпуске от мира потребления. Второй
паспорт - на имя Смита.