"Лоренс Даррел. Tunc ("Бунт Афродиты" #1)" - читать интересную книгу автора

"Да здравствует Век Потребленья!" -
мы слышим ежедневно,
Но потребитель кто и что ему потребно?

Как и следовало ожидать, я заметил агента фирмы, болтавшегося в
аэропорту, но его не интересовали пассажиры ночных рейсов, или он выслеживал
кого-то другого, и я без труда смог проскользнуть на плохо освещённую
площадку, где меня поджидал скрипучий маленький автобус, чтобы отвезти на
север столицы.
Вкус этой относительной свободы пока как-то странен; я испытываю
некоторое замешательство, какое, верно, испытывает человек, который слышит,
как захлопывается за ним дверь тюрьмы, где он отсидел долгий срок. (Если бы
время имело водяной знак, как бумага, можно было бы увидеть его на просвет?)
Цитата.
Но маленький отельчик - на месте. И комната - причём абсолютно не
изменившаяся. Смотрите, вот чернильные пятна, оставленные мною на грязной
мраморной каминной доске. Та же кровать с пыльным покрывалом, продавленная,
как гамак. Вмятины на ней воскрешают воспоминание об Иоланте, вставшей,
чтобы пойти в ванную. Она сядет в выщербленном эмалированном гробу и намылит
сияющие груди. Я в восторге от этого места, где можно обозревать прошлое,
мечтать о будущем, выжидать.
Иоланта, Ипполита, Карадок... свет далёких звёзд все ещё светит, но не
греет. Каким относительным он кажется из номера седьмого, как мало связанным
с жизнью и смертью.
О смерти говорить нет смысла, пока разворачивается свиток памяти. Что
касается Иоланты, то тут непозволительно было бы даже моё вечное чувство
ностальгии; её лицо, во весь экран, пересекло континенты; символ столь же
властный, как Елена Троянская. Почему здесь, на этой кровати, в тёмные века
молодости... Теперь она превратилась в улыбку шириной восемнадцать футов.
Юными жертвами средиземноморского grigri *были мы, учившиеся плавить
грубую руду жизни. Да, какие-то воспоминания о ней являются, раскачиваясь из
стороны в сторону, словно осторожно нащупывают "оставшийся рубец, который
озаряет широкий размах раны".
______________
* Амулет (фр.).

На нежной белой коже, напоминающей белизну пасхальных свечей, вмятинки
позвоночника. Маленькие завитки волос на шее. Краски Понта и Фракии часто
намного светлее, чем в Центральной Греции, - vide * Ипполиту с её волосами
цвета воронового крыла и оливковыми глазами. Нет, у Ио были серовато-зеленые
глаза и волосы пепельного оттенка - дар Черкесии. Султаны часто пополняли
свои гаремы такими наложницами, серо-зеленые глаза и прекрасные светлые
кудри ценились особо. Но, как бы там ни было, эти струйки, просочившиеся
сквозь великую плотину прошлого, нимало не трогали её - легендарную Иоланту;
она, возможно, даже забыла о них, оставила валяться на полу монтажных на
мрачных киностудиях нового мира. Например, стоило немалых трудов заставить
её брить подмышки; как все девушки её сословия, афинские проститутки, она
верила, что обезьяньи клочья шерсти под мышками возбуждают мужчин. Может, и
так. Однако теперь, когда она на экране поднимает свои тонкие руки, словно
миндальное дерево в пышном парике, ямки под ними гладкие, как яйца гагарки.