"Чарльз Дарвин. Воспоминания о развитии моего ума и характера" - читать интересную книгу автора

лучший прием состоял в том, что, наложив на боек ударника пистон, я стрелял
в зажженную свечу, которой размахивал товарищ; если прицел был взят верно,
то легкое дуновение воздуха гасило свечу. Взрыв пистонов сопровождался
сильным треском, и мне передавали, что наставник колледжа как-то заметил по
этому поводу: "Что за странное дело! Похоже на то, что мистер Дарвин целыми
часами щелкает бичом у себя в комнате: я часто слышу щелканье, когда прохожу
под его окнами".
Среди товарищей по школе у меня было много друзей, которых я горячо
любил, и я думаю, что мои привязанности были тогда очень сильными. Некоторые
из этих мальчиков были довольно способными, но должен добавить, что,
согласно принципу "noscitur a socio", ни один из них не стал впоследствии
сколько-нибудь выдающимся человеком.
Что касается моих научных интересов, то я продолжал с большим усердием
коллекционировать минералы, но делал это совершенно ненаучно,- вся моя
забота сводилась только к отыскиванию минералов с новыми названиями, но едва
ли я пытался классифицировать их. С некоторым вниманием я, вероятно,
наблюдал насекомых, ибо когда в десятилетнем возрасте (в 1819 г.) я провел
три недели на взморье в Плас-Эдвардсе в Уэльсе, я был сильно заинтересован и
поражен, обнаружив какое-то крупное черно-красного цвета полужесткокрылое
насекомое, много бабочек (Zygaena) и какую-то Cicindela, какие не водятся в
Шропшире. Я почти настроился на то, чтобы собирать всех насекомых, которых
мне удастся найти мертвыми, потому что, посоветовавшись с сестрой, пришел к
заключению, что нехорошо убивать насекомых только для того, чтобы составить
коллекцию их. Прочитав книгу Уайта "Селборн", я стал с большим удовольствием
наблюдать за повадками птиц и даже делал заметки о своих наблюдениях. Помню,
что в простоте моей я был поражен тем, почему каждый джентльмен не
становится орнитологом.
Когда я закапчивал школу, мой брат усердно занялся химией и устроил в
саду, в сарае для рабочих инструментов, неплохую лабораторию с
соответствующими аппаратами; он позволил мне помогать ему в качество
служителя при производстве большей части его опытов. Он приготовлял
всевозможные газы и многие сложные соединения, и я внимательно прочитал
несколько книг по химии, например, "Chemical Catechism" Генри и Паркса.
Химия сильно заинтересовала меня, и нередко наша работа затягивалась до
поздней ночи. Это составило лучшее, что было в образовании, полученном мною
в школьные годы, ибо здесь я на практике понял значение экспериментального
знания. О том, что мы занимаемся химией, каким-то образом проведали в школе,
и так как факт этот был совершенно беспримерным, меня прозвали "Газ".
Однажды директор школы д-р Батлер сделал мне даже выговор в присутствии всех
школьников за то, что я трачу время на такие бесполезные дела, и совершенно
несправедливо назвал меня "росо curante" ["легкомысленным"], а так как я не
понял, что он имел в виду, то слова эти показались мне ужасным оскорблением.
Эдинбургский университет


Так как дальнейшее пребывание в школе было бесполезным для меня, отец
благоразумно решил забрать меня оттуда несколько ранее обычного срока и
отправил (в октябре 1825 г.) вместе с моим братом в Эдинбургский
университет, где я пробыл два учебных года. Мой брат заканчивал изучение
медицины, хотя не думаю, чтобы он когда-либо имел действительное намерение